Ана сглотнула, проглатывая грубость, съежилась, опустила взгляд. На полу, среди ворсинок ковра она искала потерянное объяснение, как Ян может так тянуться к ней и так ненавидеть.
— И поэтому ты решил надо мной издеваться? Понимая, что это для меня значит? — уронила она куда-то в пыль.
— Ой, да ладно тебе! После того, что ты сделала, я имел право отпустить пару язвительных комментариев. — С какой же легкостью, кошачьей грацией он отмахнулся.
Ян не был ее дорогим другом, больше нет. Он был врагом. И Ана сжала кулаки, сдерживая поднимающуюся Тьму. Как горько было ей, как нестерпимо хоронить Диониса, когда его живое тело с усмешкой взирало на нее.
— Да что я тебе сделала? Что?! — взвыла она, как раненый зверь.
— Спроси лучше, чего не сделала: не сдохла в канаве, не лишилась рук, ног и языка, не ослепла и не оглохла, — Ян загибал пальцы, — тебе нечем оправдать то, что ты бросила меня, когда я нуждался в тебе сильнее всего. Ты украла мою преданность, веру в будущее и любовь, чтобы явиться спустя все эти годы нарядной, счастливой, обожаемой, со всеми конечностями на месте. Знаешь, за что я презираю тебя сильнее всего? Что даже после этого, я не мог смотреть ни на кого, кроме тебя.
Ана слушала его и не могла скрыть ужас, написанный на лице, хотелось остановить его, прервать, крикнуть: «Послушай себя! Что ты несешь?» Вся его ненависть, вся желчь были от того… От того, что она пропала. Воспитательницы ее заперли за непослушание, за встречи с ним. И кошмар, в который превратилась ее жизнь, был недостаточен для Яна. Он злился на нее вместо того, чтобы спросить.
— А ты не думал, что со мной случилось, когда я перестала приходить к тебе?
— Ты, очевидно, в порядке, — он оценивающе оглядел ее, — я готов был тогда тебя простить, если бы ты просто появилась на выпускном балу. Я терпелив.
Перед глазами плыло от слез, но Ана смотрела на него не моргая, не желая, чтобы хоть одна капля сорвалась с ресниц. Он ждал ее на балу, ждал, что она приползет и оправдается за свое отсутствие. Но она была рядом, в подвале, который был немного больше, немного новее, чем тот, где прятались они вдвоем. Ана сдавленно засмеялась, наклонившись, но смех вышел жутким. Она словно слышала себя со стороны. Каждая клетка тела была напряжена, чтобы удержать накатывающие слезы. Должна ли она рассказать, что делали с ней, пока он танцевал с юными выпускницами? Ана представила, как он смотрит на ее шрамы и говорит, что этого мало, руки и ноги же на месте. Она сжала губы, отказывая Яну в правде.
— Ну, ты что-то совсем расклеилась. Печально, что вернулась, чтобы соблазнить принца, а он сопротивляется? Думаешь я этого не понял? — он насмешливо поднял брови.
Ана выпрямилась и с содроганием посмотрела на Яна. Она искала вопрос, который все исправит, который поможет им понять друг друга, но Тьма, текущая в ней от головы до кончиков пальцев, просила выхода, уверяя в бессмысленности беседы.
— Что ты хочешь от меня? — спросила она.
— Посмотреть на твои страдания, убедиться, что и я могу что-то отнять. Ты живешь свою прекрасную жизнь, бросая мне это в лицо, но ты не должна быть счастлива… без меня, — Ана видела, насколько искренне он говорил, и ее затошнило.
Она разочарованно отвернулась и выпустила Тьму.
Глава 74. Атлант
Тьма впилась в принца, словно ждала момента свободы нестерпимо долго, но вместо его разума Ана увидела непроглядную черноту, а Ян вопросительно посмотрел на нее. Поймав его взгляд, она испугалась, что его все же защищает Свет, но только усилила поток. Время разговоров прошло. Ян сполз с дивана и повалился на пол, как тряпичная кукла, Ана же, все еще не чувствующая ни капли его сознания, удивленно наблюдала.
И, как цунами, ее захлестнула Тьма. Боль прожгла разум так неожиданно и сильно, что Ана упала, не удержавшись на ногах. Она скрючилась на полу, схватившись за голову. Открыла рот, пытаясь вдохнуть, но невидимые руки сжимали ее горло, а сердце билось о ребра с разящей силой. Она попыталась успокоить Тьму, забрать ее из мыслей Яна, но не была уверена, что даже находилась в них. Тьма тянулась к нему все больше, возвращаясь страхом смерти и оглушающей мукой.
Корчась от безжалостного океана ужаса, она услышала детский голос.
…Что я делаю здесь? Ты не пришла…
Реальность раскалывалась, стены смыкались вокруг нее, искаженные и угрожающие тени танцевали и мерцали, превращаясь в гротескные фигуры, насмехаясь над ее раненым сознанием.
Не знаю.