Перед входом Ана заметила Фабиана, беседующего с кем-то из работников ресторана, притаилась за углом и вслушалась: они обсуждали запрет графу Блэкфорду на вход. Ана усмехнулась мысли, что теперь и Кеннету придется побыть изгоем общества, затем она вышла и окликнула маркиза, приветливо маша рукой.
— Рыбка… — его взгляд, полный печали, скользнул по ней, и он сделал шаг навстречу, — тебе чем-то помочь?
— Знаю, вы разочарованы, но все равно хотела вас попросить не рубить с плеча, — сказала Ана с мягкой мольбой в голосе.
Ей было горько осознавать, что он оказался благороднее каждого из участников Общества Светской Мысли, что он единственный в открытую воспротивился, но одновременно с этим именно он по незнанию помогал герцогу в организации аукционов. Ана улыбнулась ему, чувствуя, что не может скрыть грусть, коснулась его руки и шепнула: «Все будет хорошо, но немного позже».
Фабиан ей не поверил.
Глава 78. В ожидании утра
Ана вернулась в карету, села на мягкое сиденье и закрыла глаза. Кеннет пришел немногим позже. Он бодро заскочил, приказал кучеру ехать и с довольной улыбкой сказал:
— Сделано.
— Аукцион? — Ана с любопытством придвинулась ближе.
— Есть приглашение на меня, более того, Циллер выдал, где все пройдет. Ты тоже туда попадешь, не переживай. Но сроки сжаты, у нас всего три дня.
Кеннет сиял твердой уверенностью, и ее лучи придали спокойствия и Ане. Они получили больше, чем рассчитывали: было не принято оглашать адрес заранее, чтобы сохранить секретность, а после того, что устроила Ана на прошлом аукционе, к этому стали относиться еще строже. Женщинам же позволялось присутствовать только в качестве товара.
— Что герцог попросил за такую щедрость? — Ана с подозрением прищурилась.
— Частичные права на владение самим аукционным домом, если удастся перехватить власть, — Кеннет загнул два пальца, — этого ему не светит, конечно. Еще пять процентов с прибыли моей компании, бесплатное обеспечение его территорий Светом на следующие пятьдесят лет и… тебя.
Глаза Аны изумленно расширились, она открыла и закрыла рот, не находясь, что ответить. Она понимала, что герцог Циллер алчен, но его последнее требование оставило ее совершенно обескураженной.
— Юлиан хочет тебя в качестве развлечения на аукцион. Подозреваю, что это еще одна проверка от него.
— И вы согласились?
— Да. Нам это только поможет, не надо придумывать причину, по которой ты окажешься внутри. Но, само собой, никакого вреда тебе не причинят: я тебя никуда не отдам. А в самом аукционном доме можно пользоваться Тьмой, — Кеннет пожал плечами.
Женщины попадают туда только как товар… Ана задумчиво опустила голову, нахмурилась и резко выдохнула жгучее отвращение и сдавившую горло колючую неприязнь.
— Вам не кажется, что вы слишком часто обещаете меня другим?
— Тебе не кажется, что слишком многие тебя желают?
Ана промолчала. Не ее… никто из них не хочет ее. Безвольная кукла для герцога, нежное воспоминание для принца. Никто не хочет увидеть ее настоящую, заглянуть в глубину ее души. Ана подумала о своем лице, которое она Тьмой скрывала от старых знакомых. Оно лишь холст, на котором каждый рисует свою картину, не заботясь о том, что скрывается под слоем краски. Каждый взгляд — мазок, заменяющий личность на ожидания. Настоящие цвета, яркие и необработанные, оставлены истекать кровью под чужими шедеврами. А ей так хочется быть увиденной. Так хочется быть понятой. Хочется быть…
— Какого цвета мои глаза, граф?
— Тебя расстроили мои слова? — ласково спросил Кеннет, — серые и часто покрасневшие, чаще, чем я бы предпочел. Иногда пасмурные, будто готовые пролиться дождем, иногда почти черные, как тучи, что мечут молнии, — он наклонился к Ане, едва ощутимо взял за подбородок и всмотрелся в глаза, — а сейчас — светлые, прозрачные облака, скрывшие солнце на пару мгновений.
Одними губами Ана прошептала «Спасибо». За внимательный взгляд, за терпение, за то, что он всегда знал правильный ответ. Она не смогла сдержать улыбку, она уже забыла о беспокойстве, она и правда была глиной, из которой одним нежным словом, заботливым прикосновением он мог вылепить что угодно.