— Ты читала мой дневник.
Ана кивнула, не в силах оторвать взгляд от пола.
— Простите… Я не хотела… я не знала, что он здесь.
— Он не предназначен для чужих глаз, — Кеннет вздохнул.
— Я не должна была… — Ана почувствовала укол вины, но он вдруг сменился обидой. — Я просто… хотела узнать вас получше. Нет, не так. Я хотела узнать хоть что-то о вас.
— Я не корю тебя, лишь немного удивлен. Смотрю, ты навела свои порядки, — он начал складывать томики в стопку, — хочешь что-то спросить?
— Я почти ничего не успела прочитать, честно, — оправдывалась Ана, — только имя, и… сколько лет вам на самом деле, граф?
Он хмыкнул и спустился к ней на пол, продолжая собирать дневники по порядку.
— Думаешь, я скрываю от тебя возраст? Мне действительно тридцать три. Для властей пришлось немного приврать.
— А фамилия?
— Ты пропустила дневник, который ее объяснит, — мановением руки Кеннет снял с полки седьмой том.
Книга зависла в воздухе перед Аной и открылась на имени владельца. Его фамилия была Блэкфорд.
— Это ваш отец? — она взглянула на годы жизни.
— Нет. Посмотри, он умер в шестьдесят шестом.
— Все возможно…
— Я всего лишь знал о завещании, — Кеннет пролистал дневник до предпоследней записи, — покойный граф Блэкфорд был бездетен, но указал передать титул и владения тому, кто покажет перстень с печатью его герба и скажет кое-какие слова. Я выполнил условия и теперь считаюсь его бастардом и единственным наследником.
— Это его дом? — Ана обвела взглядом кабинет.
— Был.
— А на самом деле из какой вы семьи?
— Купцов, которые для статуса приобрели себе титул барона. Когда я стал графом, это обрадовало их больше меня, — Кеннет усмехнулся, — они живы, не переживай.
— Я не… — хотела было сказать Ана, но оборвала себя: она переживала. — А остальные дневники, что это?
— Жизни, которые меня многому научили. Всему, на самом деле, — граф ласково провел рукой по обложке одной из книг.
— Получается, это некая историческая хроника? — Ана прикусила щеку в задумчивости.
— Можно и так сказать, — уголки его губ дрогнули вверх.
— У вас была тяжелая жизнь? — решилась спросить она, — вы знаете так много обо мне, помогаете пережить прошлое, но я никогда не отвечала взаимностью.
— Не сказал бы. Я сталкивался с трагедиями, но давно, уже и не упомню деталей. — Кеннет прислонился к дивану и жестом предложил Ане сделать то же самое. — Но, чтобы они не повторились, я прикладываю много усилий. Кто бы мог подумать, что даже Святому окажется сложно дожить до седых волос?
— Вам что-то угрожает? — Ана обеспокоено повернулась к нему.
— Неожиданность и случайность. — Кеннет ласково взял ее за подбородок, и свет вокруг потускнел. — Если я буду невнимателен, если повернусь спиной, то могу не успеть…
Теплые огоньки отражались в его глазах, и Ана не могла отвести взгляда. Казалось, что размытый и туманный образ графа наконец приобретал контуры. Кеннет приблизился и, положив руку на ее щеку, нежно поцеловал в уголок губ. В ее груди затрепетали крылья бабочек, словно он целовал ее впервые.
— Порой я чувствую себя пустой оболочкой, внутри лишь усталость, поэтому мне сложно говорить о себе, просто-напросто ничего не приходит в голову, — признался граф, с трудом подбирая слова, — но сейчас мне будто легче, — он приложил руку Аны к своей груди, — я не искусен в понимании своих чувств… внутри тепло, щекотно и одновременно тоскливо, и совсем не хочется тебя отпускать. С тобой уйдут и эти чувства.
Его сердце билось яростно, словно хотело прыгнуть в руку Аны. И сердце Аны вторило ему:
— Ваши слова так непривычны, что кажется они принадлежат другому, тому кто еще не научился говорить, ведь ему никогда не давали право слова. Но я чувствую то же, когда я с вами, и я счастлива, что, наконец, и вы позволили себе открыться.
— Но разве ты не влюбилась в мою сдержанность, спокойствие? Кажется, с утра я подумаю, что вел себя недостойно, — Кеннет погладил Ану по волосам.
— И в сдержанность, и в усталость, и в обещание откровенности. — Она потянулась к нему и скользнула губами по его щеке. — Вы можете со мной говорить обо всем, — она прошептала ему на ухо и почувствовала его пальцы, рисующие линию вдоль позвоночника.
Дыхание сбилось, а Кеннет лег на пол, потянув ее за собой, позволяя устроиться на его груди.