Ана впилась взглядом в глаза Карла, но он упорно их отводил. Ей так хотелось ему все объяснить, открыть правду, показать, что есть другой путь, кроме безжалостного уничтожения Тьмы.
— Как я уже говорил, вам потребуются неоспоримые доказательства. — Кеннет стоял с ровной спиной и приподнятой головой. — Пока что я слышу только неубедительные доводы, на основании которых вам никаким образом не могли выдать право на арест. Как вы его получили?
— Вы обвиняете нас в некомпетентности, граф Блэкфорд.
— Именно. Ничем другим похвастаться вы не можете. Уходите. Это последнее предупреждение, я более не намерен терпеть ваше присутствие.
— Эта женщина — проклятая. И вы прекрасно это знаете! — Николь почти кричала. — Скоро Тьма осквернит все вокруг, и еще больше людей умрет. Ее гнусные слова только кажутся прекрасными. Она не человек.
Ана вздрогнула. Показалось, что Карл тоже.
— Вы пришли убить Ану? — Граф замолчал на мгновение, и лицо Карла исказилось смесью горя и решимости. — Для этого вам необходимо найти в ней Тьму. До сих пор вам это не удалось, а она дала вам больше шансов, чем вы того заслуживаете. Вы настойчиво желаете поссориться со мной, когда без моей помощи вы не сможете поддерживать безопасность столицы.
— Это вы тот, кто угрожает безопасности. Город обойдется без вас.
Холодный ветер ударил Ану в лицо и забрался под платье. Бесстрастный голос Карла вонзился в сердце и пробрался под кожу.
— Карл, хватит тянуть. В газетах обо мне пишут, что я казню невиновных, хотя я единственная, кто знала правду с самого начала! — взорвалась Николь. — Ты околдовала моего отца еще в детстве, да? Ты отвратительная, грязная и мерзкая девка. Ты забрала его внимание, его разум. Я всегда догадывалась, что он не мог по своей воле проводить с тобой столько времени! Черная зависть поглотила тебя, и ты решила найти новую семью. Мою семью. Моего отца!
Ана стиснула кулаки, ногти глубоко впились в нежную кожу ладоней. Она околдовала его… она была виновна в том, что он возжелал ее, полез под юбки, что сломал ее публично, позорно, жестоко.
Можно подумать, что о боли со временем забываешь. Это не так.
— Он тоже забрал себе твое тело? — Вверх по горлу поднялась кислота, на глазах выступили слезы. — Твою целостность? Твой первый бал? — Она призналась.
Все взгляды обратились к ней, даже Кеннет нахмурился. Резкая вспышка пронзила живот. В оцепенении Ана посмотрела вниз, где по ткани платья цветком распустилось алое пятно. Она не чувствовала ни жжения, ни жгучей боли, только ошеломляющую пустоту внутри.
С глухим стоном она рухнула на землю, зажимая руками рану, из которой горячим ручьем лилась кровь.
Боль все же наступила. Ана смогла удержать Тьму.
Глава 86. Жива, пока болит
Кеннет бросился к Ане. Она смотрела в небо, которое из серого полотна превратилось в сияющий купол.
— Я могу использовать Свет? — еле слышно прошептал Кеннет ей на ухо.
— Да, — Ана захлебнулась кашлем, и лицо графа омылось кровью, — простите.
Ватными ушами Ана слышала крики Николь, но не могла их разобрать.
— Что произошло? — Перед глазами Аны плясали искры, а теплая кровь сочилась сквозь пальцы.
А ведь ей нравилось это платье.
— Николь напала, — Кеннет, накрыв ладонь Аны своей, начал ее исцелять. — Все будет хорошо.
Под кожей трепетало тепло и покалывание, но боль не уходила, будто рану продолжали терзать клинками. Купол треснул, и над головой Кеннета пронеслась молния, разбив окно за спиной. Его руки дрогнули, но защитный барьер восстановился. Дышать было по-прежнему трудно, а лицо Кеннета все мрачнело.
Он закрыл глаза и выругался. Звездной паутиной от него потянулось бесчисленное множество тончайших нитей Света, расходящихся во все стороны и теряющихся вдалеке. Вспыхнув ярче, они рассыпались золотистой пыльцой. Купол над ними поднялся выше, уплотнился, стало совсем тихо. Двумя руками касаясь живота Аны, Кеннет вливал в нее живительный Свет. Кровь остановилась, и, потрогав дыру на платье, Ана ощутила под пальцами гладкую снова целую кожу.
Не вставая, Ана повернула голову к инквизиторам и встретилась взглядом с Николь. Та что-то выкрикнула и ударила купол с новой силой. За ослепительным сиянием Ана едва различала Карла, замершего истуканом.