— Зачем ты убила первосвященника?!
— Вы видели его состояние, — холодно ответила Николь. — Он был мертв при жизни. Поверьте, он рад, что его смерть послужит его дочери. И частичка отца теперь всегда со мной. — На кончике ее пальца вспыхнул огонек.
Шепот, словно змеиный клубок, скользнул по рядам. Отцеубийство. Вот оказывается, где она, граница дозволенного. Но алчность, лицемерие, властолюбие не остановить. Звери сыпали вопросами, желая получить запретные знания.
— Мой Свет не дарован свыше. Он отобран у людей жалких и ничтожных, не способных правильно им распорядиться. Таков закон жизни.
Николь торжествовала. Ее глаза горели не ненавистью, но гордостью и силой.
— Мой отец был идеалом человека: стойкий духом, сильный, мудрый и решительный. Только такие достойны править, достойны пожинать плоды власти. Он научил меня этому, он показал мне, что значит быть слабой. И я стала сильной, стала отбирать силу, стала тем, кто достоин. Но когда случился разлив Тьмы, отец не успел защититься, и Тьма поглотила его, превратив из героя в слабака. Так я поняла, что силы не бывает много. Я его ошибок не повторю. .К.н.и.г.о.е. д…н.е.т.
Страх исчез. Растворился. Ана боялась первосвященника, но не его мертвого тела. Дрожь ушла, и покрытое испариной тело расслабилось — она приняла решение. Она не может и убить гостей аукциона, и убедить себя, что разрушит лишь их умы, но она может остановить их. Остановить Николь, которая убила своего отца, чтобы стать им. Нет, чтобы превзойти. Ана обернулась на раба с канделябрами. Пусть это будет не месть, а искупление. Но сначала она простится с первосвященником.
— Цена? — раздался главный вопрос.
Николь оскалилась.
— Начнем с того… — строго продолжила она, — что вы поддержите мою кандидатуру на пост первосвященника. Знаю, что собираетесь сказать: «Женщина?! Как она посмеет?!» и прочее в том же духе. — Она надменно махнула рукой. — Кто, по-вашему, управлял Церковью, пока отец гнил овощем? Правильно — я.
Она расхаживала по сцене, словно хищница, готовая к прыжку.
— Грязная женщина на высшем посту?! Непозволительно! Ты уже раскрыла секрет извлечения Света, поэтому выполнять твои условия никто не собирается! — взревел герцог Циллер.
Недовольство Церковью давно глодало его, но сейчас было не время им делиться, это Ана уловила сразу. Николь изобразила, что хватает герцога за шею — и его тут же сдавило мертвой хваткой и подняло в воздух.
— Вот как выглядит высокомерие, основанное лишь на случайности рождения! — Николь развернула синеющего герцога к толпе. — Я показала только то, что хотела показать.
Циллер хрипел и бился, отчаянно пытаясь освободиться от удушающих змей из Света. Но он боролся не долго. Еще немного и под взглядами оцепеневших зрителей он обмяк.
— Теперь к деталям, — сказала с нажимом Николь, отпуская герцога. Он рухнул на пол безвольным мешком. — Те из вас, кто имеет право голоса при избрании первосвященника, вы поддержите меня. От остальных я буду ожидать сотрудничества по необходимости. Ваш вклад посчитаем авансом. О цене Света мы поговорим позже. Для начала я собираюсь получить статус главы Церкви.
— Мне плевать, кто правит, лишь бы нам здесь не мешали, — раздался голос из зала.
— Я возьму на себя и эту сторону веры, — Николь издевательски сложила руки в молитве. — И я не так скромна, как был мой отец.
— Согласен! — крикнул кто-то еще, — я хочу силу! Не могу спать спокойно с тех пор, как целый зал дворян убили. Среди них были друзья, и даже зять!
— На этом я закончила, — объявила Николь, сходя со сцены.
Слишком рано. Ана не может дать ей уйти.
Глава 89. Украденное и возвращенное
Лавируя между гостями, Ана пробралась к сцене и, ступив на скользкие подмостки, изящно взлетела на нее. Нога тут же увязла в луже крови. Труп первосвященника, безмолвный свидетель тщеславия и разложения, все еще сидел в кресле. Ей было по-прежнему тошно на него смотреть. Собравшись с духом, она сделала театральный реверанс и закружилась, демонстрируя пышное платье, что с каждым поворотом обретало все более густой кровавый шлейф. Туфли чавкали и липли к полу, оставляя алые следы.
— Вот, что вы упустили, разве оно не прекрасно? — спросила она первосвященника в последний раз.
Затем окинула зал уверенным взором. Только ей досталась не хищная маска. В этом они просчитались.
— Госпожа инквизитор! — окликнула Ана, когда та уже была у дверей.
Николь резко обернулась, не в силах поверить глазам. На ее лице расцвела яростная ухмылка. Не отводя взгляда, Ана ступила ногой на колесо кресла первосвященника и с силой толкнула его. Труп с глухим грохотом рухнул со сцены. Зал наконец-то смолк. Кресло потребовало еще одного пинка.