— Хельга, когда я смогу встретиться с мастером? Думаю, со здоровьем проблем больше нет, сколько мне здесь еще находиться? — в один из дней, когда старушка принесла завтрак, Ана решилась сделать первый шаг.
Раньше она пыталась расспрашивать Хельгу о мастере, но та ничего толкового не отвечала, может просто игнорировала вопросы, а может ей было запрещено что-то рассказывать.
— Комарик мой, когда же ты меня правильно называть начнешь? Хельга, да Хельга! Все, как не родная, — покачала головой старушка, — засиделась тута в четырех стенах, я смотрю, на волю просишься. У мастера кроме тебя забот полно, тута вообще не появляется, то во дворец его требуют, то в компанию, то еще куда. Но не могу я уже смотреть, как ты чахнешь тут, света белого не видя. Эх, попробую поймать его и привести к тебе.
Разговор с Хельгой состоялся два дня назад. Кеннет так и не пришел. Ана вздохнула и отложила книгу, взаперти становилось все теснее. Даже в Академии разрешали прогулки раз в день, здесь же большую часть времени она проводила в мыслях, и они пожирали ее изнутри. Лежа в постели, Ана представляла, как ее мучители выцарапывают свои глаза. Обедая, она размышляла, смогут ли они отгрызть себе руки. Читая о зверствах Иоганна VI, воображала, что на колья сажают совсем не политических преступников. Она понимала, что способна на все это. Тьма позволяла подчинять разум от легкого гипноза, до полного разрушения личности, однако было слишком легко не справиться с управлением. Страшнее всего было разрушить свой собственный разум: Тьма, больше ничем не управляемая, становилась стихийном бедствием, и именно так заканчивали все Проклятые. Но с Аной пока что ничего такого не произошло, и использовать силу она собиралась только на тех, кто того заслуживал. Поэтому все в порядке, не так ли?
Неожиданно Ана услышала смущенное хихиканье горничной. Голос и смех Лиззи слышались отчетливо, вероятно она стояла совсем близко к открытому окну, и Ана, чтобы остаться незамеченной, прижалась к стене и навострила уши. С ней был Джеймс — лакей, от которого приходили в восторг все служанки поместья. Его светлые кучерявые волосы напоминали жидкое золото, загорелая кожа и мускулистое тело заставляли трепетать девичьи сердца.
Эта парочка приходила сюда регулярно, для Аны они уже стали почти знакомыми. Джеймс шептал девушке что-то на ушко, а она озорно улыбалась в ответ. Ана наблюдала за их интрижкой с самого своего появления здесь — она была свидетельницей того, как Лиззи стеснялась взять его за руку, как он приносил ей букеты полевых цветов, как они ссорились, когда Лиззи считала, что он флиртует с другими, как потом они мирились, заключая друг друга в объятия. На вид Лиззи было лет шестнадцать и ее чувства соответствовали возрасту: беспокойные и спонтанные, нежные и наивные. Джеймс выглядел взрослее, Ана предполагала, что даже старше нее самой. Но это могло быть обманчивым впечатлением из-за его высокого роста и крепкого телосложения.
Обычно Ана с любопытством наблюдала за ними, они напоминали ей о сказках о любви, прочитанных тайком в детстве, и о ее дорогом друге, которого Ана потеряла так давно. Но сегодня она была не в настроении. Эта парочка была слишком радостна, слишком свободна, слишком счастлива. «Убирайтесь отсюда…» — Ана сморщилась от отвращения.
Послышался шлепок и недоуменный возглас: «Лиззи, какого черта?!» — «Ты, ублюдок, как посмел вообще!» — крик в ответ. Ана немного выглянула и увидела убегающую в слезах Лиззи и Джеймса, глядящего ей вслед. «Что на нее нашло?» — пробормотал он себе под нос, топчась на месте. Ана, смотря на его широкую спину, задавалась тем же вопросом. Ее злость сошла на нет так же быстро, как и появилась.
Джеймс резко обернулся, и их взгляды встретились.
— А ты кто такая?! — со смесью раздражения и удивления спросил он.
Ана молчала, не зная, что сказать, а потом назвала свое имя.
— И что? Я должен тебя знать? — он сделал шаг ближе, его тон стал агрессивнее.
— М-мастер… — Ана хотела сказать, что Кеннет разрешил ей здесь оставаться, но язык не слушался, а Джеймс не слушал.
— А-а. Ты в запертой комнате что ли живешь? Из-за тебя сюда входить нельзя? — Джеймс стукнул себя по голове в приступе осознания и будто бы расслабился.
Ана кивнула. Она слышала пару раз, как слуги говорили о ее комнате, и из разговоров поняла, что никто из них не знает о причине запрета.
— И давно ты здесь? — поинтересовался парень. — Ой, глупость спросил, с момента запрета ты здесь и есть, да? — тут же одернул сам себя.