«Карие глаза, ореховые», — мысленно отметила Ана.
У нее учащенно забилось сердце.
— Джеймс, подай руку, пожалуйста.
Он подал, она оперлась на нее и с легкостью перемахнула через подоконник. Наконец-то на свободе! Ана глубоко вдохнула и подставила лицо солнцу. Джеймс же удивленно смотрел на нее. Он сейчас нарушил приказ графа Блэкфорда, своего господина, или помог несчастной девушке? Рассматривая ее бледную, почти прозрачную кожу, глубокие синяки под глазами и блаженство, написанное на лице, хотя она еще и на шаг не отошла от места своего заточения, он не мог заставить себя сожалеть о сделанном.
— Почему тебя заперли? Граф… со странностями, конечно, но не то чтобы прямо жестокий человек, — Джеймс пробормотал, нервно оглядываясь, проверяя, не подслушивает ли кто.
— Долгая история, — отмахнулась она.
«Не жестокий, да?» — Ана усомнилась, поведение парня противоречило его словам.
— Отведи меня к нему, — она, собрав всю свою смелость, попросила Джеймса.
Она не могла сбежать, да и не хотела, а ждать дольше просто не было сил. Ей надо знать, что происходит, ищут ли ее, как ее будут обучать, что вообще с ней станет. Кеннет был тем, кто пообещал ей ответы и дал надежду, а теперь исчез.
— К кому? — Джеймс переспросил, надеясь, что он все не так понял.
— К мастеру, графу как его там… — Ана потянулась, разминая одеревеневшие мышцы.
Джеймс топтался на месте, не отвечая. Ана терпеливо ждала, понимая его нерешительность. Кеннет не церемонился со слугами, когда они нарушали его приказы, а Джеймсу уже дали одну поблажку. Он был умелым и дружелюбным парнем, но слишком импульсивным, мог забыть свое место, мог даже не понять, что делает что-то не так. «Погодите-ка… нет-нет-нет-нет!» — глаза Аны расширились, и она отшатнулась от Джеймса. Она поняла, что всю эту информацию сейчас выудила из его мыслей. «Даже не заметила, как это произошло… я же не сломала его?»
Ана вгляделась в парня, он удивленно на нее смотрел. Он считал ее странной и дерганной. Он теперь уже пожалел, что помог ей выйти, все же граф не просто так ее запер. Его мысли продолжали литься ей в сознание, и она не знала, как прекратить этот поток.
— Убирайся! — Ана закричала, схватившись за голову.
«Точно сумасшедшая. И угораздило же меня вляпаться», — Джеймс отпрянул.
— Тебе точно помощь не нужна? — на самом деле он был только рад уйти.
— Оставь меня…
Джеймс развернулся и быстрым шагом поспешил вон из этой укромной части сада. «Психичка какая-то, небось и за нами с Лиззи подсматривала все время», — мысли Джеймса становились все отчетливей, пока он не пропал из виду.
Ана поняла, что дрожит, только когда кроме ее мыслей в голове больше ничего не осталось. Она забралась обратно в комнату, в чрезмерно просторном платье это оказалось не так-то просто: ноги путались в подоле, слишком длинные рукава мешали зацепиться. Ее ранили мысли Джеймса, он так быстро к ней переменился. А может, он с самого начала так о ней думал?
На лбу выступила испарина, сердце колотилось, как сумасшедшее. Ана налила себе воды и залпом выпила. Ей надо было успокоиться. Наконец она осознала, что действительно опасна для всех. С самого появления в ней Тьмы, она наивно полагала, что все же сможет контролировать силу. Раньше, когда она ее применяла — это было оправдано. Ее мучитель заслужил, Кеннет тоже был слишком подозрительным, Лиззи, ну так может это и не она вовсе. Ана тяжело опустилась на кровать. «Хватит себя обманывать, все это сделала ты. И ты ничего не контролировала».
Тьма не была ни новым чувством, которое можно осмыслить, ни конечностью, которая бы двигалась согласно велению разума. Она была чем-то отдельным, влезшим внутрь и спрятавшимся. Она могла помогать, а могла просто действовать по своему усмотрению. Ане казалось, что она больше не принадлежит самой себе, внутри нее теперь хрупкий ящик Пандоры, который она обязана оберегать, иначе всему конец. Какое действие вызовет Тьму? Какая мысль?
«Кеннет. Ты обещал… обещал помочь, придурок».
Глава 5. Почему ты оставил меня?
Беспокойный сон то приходил на пару часов вместе с кошмарами, то уходил, оставляя Ану наедине с собственными фантазиями, которые тревожили только сильнее. Платье измялось, в развороченной кровати было жарко и душно. Ана проснулась еще до наступления рассвета. Она лежала с открытыми глазами и смотрела в стену, надеясь, что время будет идти быстрее. Ей было ненавистно находиться наедине с собой, каждая ее частичка стала теперь чужой. Ана и представить себе не могла, что может пропасть доверие к собственному телу. Она мечтала не думать и не чувствовать, потому что вина камнем лежала на сердце, давила все сильнее и сильнее, и ей опять никто не мог помочь.