В серию входили книги переводные; таков, к примеру, "Щелтый смех" Пьера Мак-Орлана - французского писателя, ставшего в 1950 году членом Академии Гонкуров. Входили книги отечественных приключенцев и фантастов; среди них небезынтересен "Бесцеремонный Роман", написанный уральцами В. Гиршгорном, И. Келлером и Б. Липатовым. И была в этой серии "промежуточная" категория авторов, на первый взгляд - вроде бы иностранцев, на деле же... На деле - подобных "Джиму Доллару" и "Ренэ Каду".
Превосходно - по тем временам - оформленные книжки серии в непременном порядке снабжались рекламной текстовкой на обложке. Не обязательно она заключала в себе "разоблачение" псевдонима, как это было с "Атлантидой под водой". Но совершенно обязательно она была броской, привлекающей внимание и... ироничной.
Вот один из ее образцов:
"Я вижу, гражданин, как ты стоишь перед книжной витриной, охваченный вполне естественным сомнением: покупать или нет мою книжку? Ну что же, можешь и не покупать! Но тогда не сетуй, если она завтра будет принадлежать другому, если другой будет умиленно скорбеть о судьбе прекрасной Терезы и содрогаться, внимая ругани одноглазого Педжа.
А разве тебе не хочется познакомиться с полковником Ящиковым?
Впрочем, не мне убеждать тебя.
Можешь предпочесть моей "Красавице" две коробки папирос, Моссельпром за углом.
А жаль - у тебя такое симпатичное, трудовое лицо! Автор".
Это полушутливое обращение к покупателю, невольно заставляющее вспомнить невинные ухищрения современных киоскеров, торгующих книгами в часы "пик" на наиболее оживленных перекрестках, украшает обложку "Красавицы с острова Люлю" (1926 г.) Пьера Дюмьеля.
Но "умиленно скорбеть" и "содрогаться", читая эту книгу, не смог бы и законченный обыватель: настолько явственно проступает в ней насквозь ироническое отношение писателя к его героям!
В самом деле, можно ли принимать всерьез свирепого Педжа, на огромном красном лице которого сверкает один глаз, другой же, давно выколотый, заменен... скорлупой грецкого ореха? А прекрасная Тереза? Чего стоят одни только поистине крутые меры, к каким она прибегает, желая всего лишь досадить супругу! "Две горничные, вооруженные огромными ножницами, резали на мелкие клочки роскошные платья Терезы, а китайчонок собирал куски их в корзинку, которую время от времени уносил и высыпал перед кабинетом банкира..." В "Красавице" все гротескно, преувеличенно, "не всерьез", и, безусловно, прав Сергей Заяицкий, писавший в предисловии к этой книге: "Пьер Дюмьель - непримиримый враг буржуазной культуры, и роман его является сатирой на быт и идеологию отжившего класса".
Трудно не согласиться и с тем, что автор предисловия пишет дальше: "Правда, весь роман Дюмьеля немного наивен, и он слишком легко разрешает в нем сложнейшие социальные проблемы..." Что верно, то верно. Необычайно быстро, легко, безболезненно совершается в романе революция во Франции, а затем и во всем мире. И столь же быстро, легко и безболезненно "врастают" в новый - коммунистический - быт герои романа. Полковник-белоэмигрант Ящиков становится преподавателем физкультуры; "славный потомок свергнутой династии" Роберт Валуа, который "ей-богу, в душе всегда стоял за Советскую власть", за неумением что-либо делать поступает живым экспонатом в Музей сословных пережитков...
Но эта облегченность ничуть не вредит роману; она, очевидно, полностью отвечает замыслу автора - создать легкую, изящную пародию на западный авантюрноэкзотический роман начала ХХ века. Пародию?! Да. Ибо - откроем секрет, процитировав в последний раз предисловие С. Заяицкого, - "критики, нападавшие на Дюмьеля, в своем ожесточении доходили до того, что отрицали самый факт его существования".
До русского издания "Красавицы" не было ни критиков, "нападавших на Дюмьеля", ни самого "Дюмьеля". А был... известный советский писатель двадцатых годов Сергей Заяицкий, с помощью которого "Пьер Дюмьель" и выдумал самого себя.
"ГРАЖДАНЕ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ!.."
Нет правил без исключений; были исключения и среди в шутку задуманных, с веселым пафосом написанных "поддельных ррманов" - этот термин более всего подходит к тем книгам, о которых идет речь.
Как раз такое исключение представляет собою роман, который у нас на очереди. "Долина Новой Жизни" Тео Эли ("Круг", 1928 г.) научно-фантастическое произведение, всерьез задуманное и, пожалуй, без тени улыбки выполненное. Да и могла ли идти речь об улыбке, если тема романа и сегодня остается крайне важной!
Вот как охарактеризовало эту тему издательство: "Граждане! Знаете ли вы, что всем вам грозит большая опасность?! Знаете ли вы о том, что кучка отчаянных людей, укрывшихся в одной из недоступных долин Гималая - так называемой Долине Новой Жизни, - уже давно готовит там чудовищный переворот?! В руках этих людей могущественные, еще неизвестные нам технические изобретения.
Пользуясь ими, они создали многомиллионную армию искусственных людей, снабдив ее страшными орудиями истребления. Все приготовления к походу закончены. Вожаки движения ждут только окончания работ по пробивке туннеля, который должен служить им выходом из их таинственной долины. Не сегодня-завтра туннель будет готов, и железные батальоны полулюдей-полумашин двинутся на ошеломленное человечество. Опасность близка! Все должны о ней знать! Каждый, кому дорога его жизнь, должен непременно купить и прочитать нашу книгу, в которой описана вся эта безумная затея".
Улыбнемся, прочитав последнюю фразу: "Круг", как мы уже говорили, любил рекламу и делал ее с блеском. Излагать же более подробно содержание этого далекого от веселости романа едва ли имеет смысл. Сегодняшним любителям фантастики книга Тео Эли хорошо известна. Добавим только, что книга эта лишний раз свидетельствует: фантастические романы-предупреждения, иными знатоками фантастики выдаваемые порой за нечто откровенно новое, связанное с именами американца Р. Брэдбери и поляка С. Лема, - достаточно полнокровно существовали и на заре советской фантастики.
Автором "Долины" был Федор Николаевич Ильин (1873-1959 гг.), замечательный бакинский ученый-хирург, удостоенный Советским правительством почетного звания заслуженного деятеля науки, человек большого душевного обаяния, щедрого сердца и редкого мужества. В Баку еще и сегодня можно услышать легенды о старом профессоре, который, ослепнув в шестьдесят семь лет, до глубокой старости продолжал не только читать студентам-медикам на редкость увлекательные лекции, но и оперировать больных...
"Долина Новой Жизни" - действительно исключение среди . "поддельных романов" двадцатых годов. Ведь Ф. Н. Ильин укрылся под псевдонимом отнюдь не из желания мистифицировать окружающих! Переводя на греческий язык свои имя и фамилию, он просто следовал давно бытующей среди ученых традиции подписывать псевдонимом книги' "не по специальности".
Но, ни прямо, ни косвенно не указывая на подлинное имя автора и будучи к тому же написана в форме доброго старого романа приключений (с тайнами, похищениями, побегами, погонями), книга Тео Эли разделила общую судьбу "поддельных романов".