Тихо тикали часы на прикроватной тумбочке, шелестел ветер за окном, а я лежала, уставившись в потолок, вспоминая прошедшие сутки. Это были самые долгие и трудные двадцать четыре часа. Кажется, я прожила целую жизнь. И не одну! Свою, Маринину, Линнель… Да у меня за год событий было меньше, чем за эти день и ночь! Голова гудела от тревожных мыслей, от изменений в собственной жизни. Маги в Управлении были правы: ребёнок – это большая ответственность. И даже я, не имеющая детей, понимала это. А ещё понимала, что не найду поддержки у близких. Что мать с отцом, да и Влад запрессуют меня за удочерение обычного человека. Была бы жива бабушка, а так… Одна надежда на оборотней и на Артёма Воронцова. Почему-то мне было легко верить ему. Может, интуиция подсказывала, что он хороший человек. Да и Никиту со счетов сбрасывать не стоило. Вот он как раз таки уже доказал, что готов помочь. Но несмотря на гнетущие мысли, я не жалела о своём решении. Под боком шевельнулась девочка, с её губ сорвался то ли вздох, то ли стон.
– Тш-ш-ш!
Успокаивающе погладила прохладную ручку и поцеловала свою доченьку. Да! Моя она! Моя!!!
Я уснула под утро. В какой-то момент просто провалилась в глубокий сон. Без сновидений, без кошмаров. Ничего! А проснулась по естественной надобности. Аккуратно выбралась из-под руки Линнель и на цыпочках побежала в туалет, благо совмещённый санузел был в комнате. Не успела – простите за подробности! – снять трусы, как раздался испуганный плач.
– Линнель, я здесь! – крикнула в комнату.
Чёрт, и не остановишь процесс!
– …Лин, Лин! Тихо. Я скоро!
Толкнула дверь, чтобы Линнель меня увидела. Но она не могла. Гной склеил реснички, глаза не открывались. Малышка ручками искала меня, ползла на мой голос. Я задохнулась от ужаса:
– Лин, стой! Остановись!
Я почти успела, почти… Линнель упала на пол и заплакала от боли. Едва я её подхватила, в комнату вбежала босая Калина.
– Что тут у вас?
– В туалет ходила, а она проснулась…
Стыдливо одёрнула пижаму, потому что в дверях комнаты появился хмурый хозяин дома. Линнель обняла меня за шею и тыкалась личиком, словно слепой котёнок. Я целовала её, утешала, давясь чувством вины.
– Я всего на минуту…
Калина тряхнула головой, приходя в себя от волнения.
– Зови меня, – велела оборотница и уже мягче добавила: – Первое время нельзя оставлять Лину одну даже на минуту!
Я кивнула. Рядом с Тандекаром появилась девочка, по виду немного старше, чем моя Линнель. Она стояла сонная, в забавной пижаме с феечками. Чёрные кудрявые волосы торчали в разные стороны.
– Папа, кто это?
Тигр присел рядом с девочкой.
– Это наши гости, Деви.
– Они странно пахнут.
– Это люди.
Деви распахнула чёрные, как угольки, глаза.
– А можно с ними играть?
– Позже, – сразу предупредил альфа. – Линнель болеет. Сначала ей надо выздороветь.
Маленькая оборотница осторожно вошла в комнату, но дальше порога отец её не пустил. Кто знает, как Линнель отреагирует на другого ребёнка? Не хотелось пугать ни её, ни Деви. Тигрица спросила:
– У Линнель болят глазки?
– Да.
Девчушка забавно хмыкнула и важно сказала:
– Тогда надо позвать Луку или Федю. Они же всем лечат глазки. Да?
– Конечно, – с улыбкой согласился отец. – Они скоро вернутся, и мы их позовём.
Калина как раз закончила убирать гной с ресничек моей девочки и поднялась:
– А пока позвоним Раджану. Лине нужно зелье, чтобы промывать глаза.
Она посмотрела на мужа, Виджей понятливо кивнул и, взяв дочку, ушёл. Мы стали собираться. Линнель уже привычно держала меня, но не шарахалась от Калины. Мы с горем пополам сходили в туалет, помылись. Женщина всё время была рядом: она помогала надевать одежду, успокаивала дочку на родном языке. Я уловила знакомое слово и посмотрела на кошку.
– Почему «Лина»? … И вчера в Управлении я видела, как вы с мужем отреагировали на это имя. Оно что-то значит?
От пронизывающего взгляда оборотницы стало не по себе. Калина усмехнулась.
– А ты глазастая! – но спустя минуту ответила. – Когда я жила на Земле, меня называли этим именем – Ангелина, а короче Геля или Лина.