Воронцов пришёл поздно, мы уже и не ждали. Лина спала, а я бегала в обычной хлопковой пижаме без всяких кружев и вырезов.
– Всё! – мужчина прислонился к стене. – Свой сыновий долг я выполнил на год вперёд. С мамой погулял, с отцом за душевным разговором рюмочку водки пропустил, на семейном ужине побыл. Дальше пусть младший отдувается.
Я засмеялась и обняла его за плечи.
– Устал?
Артём зарылся лицом в мои волосы.
– Эмоционально убит, – поправил он и пояснил: – Оказалось, я безнадёжно отстал от современной моды, не понимаю разницы между толстовкой и бомбером. А за то, что не смог найти отличия между пятью тюбиками бежевой помады, меня почти культурно послали в лечебницу проверить зрение.
Я прыснула и из чисто женской солидарности заявила:
– Вам, мужчинам, не понять огромную разницу между оттенками.
– Это уж точно! – Воронцов притянул меня ещё ближе и шутливо велел: – А теперь целуй меня! Мне нужно восстановить душевное равновесие.
И мы восстанавливали, долго и со вкусом.
А на следующий день позвонила Беганская.
– Дашунь, я вчера твоего видела в торговом центре. С какой-то старой коровой! Вот он козлище! Все мужики одинаковые: только скажи «да» – и всё! Интерес пропал!..
– Ир, выдохни! – перебила я подругу и показала магоснимок. – Она?
– Да!
– Это мама Артёма!
– Вот бездна! – Ирка поморщилась, словно боялась, что я её ударю. – Даш, прости! Чуть не подставила мужика!.. – и тут же вскинулась. – Слушай, а что он в ювелирке делал?.. О-о-о-о!..
Выражение на её лице менялось так быстро, что я невольно засмотрелась: вина, удивление, страх, восторг – что следующее?
– Дашуня, поздравляю! – Беганская чуть не бросилась обнимать меня. Вовремя вспомнила, что перед ней иллюзия. – Если что, я тебе ничего не говорила и ничего не видела… И вообще вчера в магазине не была.
А я… А что я? Летала на крыльях любви! И ждала предложения руки и сердца Артёма. Сидя перед зеркалом, примеряла его фамилию:
– Дарья Воронцова!
Неплохо звучит, по-моему!
Изок (июнь – Прим. авт.) начался с жары. Горожане выходили на улицу только вечером, когда дневной зной хоть немного спадал. Линочка бегала по дому в одних трусиках. И если бы условия позволяли, я бы тоже ходила топлес. Днём столица пустела почти полностью: все спасались от обжигающих солнечных лучей и духоты. Тем неожиданнее прозвучал звонок домофона. Кого принесло такой жарой? Даже не так! Кто не побоялся выйти в это пекло и свариться там заживо?
Я оторопело уставилась на Никиту Воронцова.
– Кит?! Что случилось?
– Нормально всё, Даш. Сессию закрыл. Вечером с друзьями сваливаю на всё лето в Байани, в полевой лагерь. Зашёл попрощаться, потом не успею.
Всё-таки «лордик» не нарастил ещё панцирь снобизма и оставался обычным парнем. А ещё худым и осунувшимся. Ну, а что вы хотели? У человека – сессия.
– Есть… будешь?
Я даже не договорила. Никита активно затряс чернявой головой.
– Да. И побольше.
– Тебя что, дома не кормят?
– Я твою стряпню уважаю, – парировал Воронцов-младший. – Чтобы по-простому, сытно и вкусно. И добавка!
Какая прелесть!
– Дуй в душ, а я пока стол накрою.
Линочка помогала мне расставлять приборы.
– Тарелку поставь вот сюда, – показывала ей. – Чуть-чуть от края отступи. Ложку вот сюда… Правильно!..
– Даша, что это?
Я подскочила от неожиданности и от холода в голосе Никиты. Обернувшись, увидела приятеля с мужской рубашкой в руках. Её оставил Тёма накануне, когда после работы принял душ и переоделся в шорты.
– Рубашка, – пожала плечами.
– Я вижу, что не платье! – Никита зло сверкнул глазами. – Это – ручная работа! Не каждый может позволить себе шить одежду на заказ. Чья она?
Растерянно глянула на парня. Я была уверена, что он в курсе наших отношений с Тёмой.
– По-моему, ты знаешь ответ.
– Перефразирую вопрос: что у тебя делает рубашка моего брата? – отчеканил Кит.
Честно говоря, я не понимала, почему он злится.