– Зачем?! Зачем ты это смотришь?! – она замерла, заметив в дверях встревоженное личико Лины, и заговорила уже тише, спокойнее: – Ты не жалей, Дашуня! Оно обидно, конечно! Но ничего! Переживёшь! И дальше будешь жить по-человечески, а не прятаться по углам. Это Воронцову такой расклад на руку, не тебе. Ты бы лучшие годы на него спустила, отказавшись от нормальных отношений, от семьи и детей!.. Так что отряхни руки от этого г. вна и иди дальше!
– Я всё понимаю, Ир. Но пока так плохо, что жить не хочется!
– Ты это… не дури! – забеспокоилась Беганская, вызвав у меня улыбку.
– Это шутка вообще-то.
– Раз шутишь – выкарабкаешься! – уверенно заявила подруга и крепко обняла меня. – Давай я за тортом схожу! С шоколадным кремом и орешками, как ты любишь!
– А как же твоя фигура? Целлюлит?
– Кому я по-настоящему нужна, полюбит меня и с целлюлитом на заднице.
На пороге уже подпрыгивала от нетерпения Лина.
– Тортик?!
Я через силу улыбнулась.
– А давайте! Сегодня же праздник. Будем гулять, девчонки!..
Ирка торопливо выбежала из квартиры. Пока её не было, я сварила кашу и покормила дочку, пытаясь отвлечься от тягостных мыслей. Беганская пришла быстро, с огромными пакетами в руках. Какая-то притихшая и задумчивая.
– Ты чего? – забеспокоилась я.
– Да так… – отмахнулась Ира. – Встретила кое-кого знакомого.
– Кого?
– Гуляли как-то вместе… Ты представляешь, в магазине никого. Наверное, все отсыпаются после вчерашнего…
Она болтала без умолку и доставала продукты. Я растерянно моргнула:
– Зачем столько?
– Есть будем! – улыбнулась подруга и позвала: – Лина! Беги сюда!..
Ира ловко расставила посуду, налила нам чай, и всё это с шутками, со смехом. Она отвлекала меня как могла, даже вытащила нас с дочкой погулять. Но… мне было плохо, и скрывать это становилось всё труднее. К своему стыду, я почти не выпускала гилайон из рук. Ждала, что Артём позвонит. Не знаю зачем: чтобы раскаяться или извиниться? Хотелось, чтобы это оказалось дурным розыгрышем, чтобы всё было как прежде. Не укладывалось в голове то, что случилось со мной!
А вечером в мою дверь позвонили. Я напряглась, хотя точно знала, что это не Артём: он всегда стучал, выбивая определённую комбинацию. Пока я думала, Беганская открыла дверь. На пороге стоял Филипп Вопилов и мой старший брат. Влад был сильно помятым и избитым. На рубашке темнели засохшие пятна крови, под глазом наливался фингал.
– Влад? Что с тобой случилось?
Фил подтолкнул ко мне брата, я едва успела подхватить его.
– Держи своего заступничка! Тёмыч замял это дело, но если твой братец ещё раз сунется к нему, больше жалеть не будет: прихлопнет как муху, – громко отчеканил лучший друг Воронцова.
Из кухни выскочила Ира.
– Ах ты, козлиная морда! – она зло уставилась на Вопилова. – Что, со своим дружком-мудаком думал, раз мы простые люди, то за нас заступиться некому?
Филипп снисходительно глянул на неё.
– Кому ты нужна, истеричка?!
Ирка замахнулась полотенцем.
– Я тебе сейчас покажу кому!.. Ах ты, паразит! … Зажравшаяся скотина! … От жира уже лоснишься!..
Ругательства перемежёвывались с хлёсткими ударами. К чести Фила, он только заслонялся и отступал, не тронув мою подругу. А потом шмыгнул из квартиры, громко хлопнув дверью. Беганская выскочила следом, что-то крича вдогонку. Я уже не слушала, присела рядом с братом.
– Как ты узнал?
– Ира позвонила… Рассказала о тебе и Воронцове.
Я сглотнула.
– Ты ходил… к нему?
– Мелкая, я, конечно, не самый лучший брат. Но если этот мажор думал, что за тебя некому заступиться, то он ошибся. Ты не смотри, что я битый. Ему тоже перепало.
Я невольно улыбнулась.
– Не ожидала от тебя… Ты же всегда говорил мне окрутить какого-нибудь богатейчика.