Через несколько мгновений открывается дверь дома, на крыше которого мы стоим, и оттуда, громко откашливаясь, выбегают Зик и Трис, сопровождаемые не только звуками пуль, но и густым серым дымом. За ними кто-то кубарем катится по земле. Я ищу глазами Айзека, но его всё нет. Четыре через силу открывает огонь по лихачу, преследующему наших. Я присоединяюсь к нему, но теперь ничего не чувствую, когда попадаю врагу не в ногу, а в шею. Он тут же падает и больше не встаёт. Я убила его.
— Твой отец в грузовике за первым кварталом отсюда. Мы договорились, что если что-то пойдёт не так — выжившие должны будут уехать, не возвращаясь за другими.
Выжившие. Это слово режет слух не хуже ножа, рассекающего плоть. Четыре завёл меня на крышу, чтобы мы смогли прикрыть спины друзей, пока они побегут в сторону грузовика. В их основной план включалось моё спасение, но теперь в игре запасной, в котором единственный пункт — спасение хоть кого-нибудь.
Я поджимаю губы и снова спускаю курок, когда один из лихачей с земли разворачивается и целится в нашу сторону.
У нас преимущество — мы стреляем с высоты. Здесь отличный обзор всего, что происходит на земле, а так же прекрасное укрытие от встречной атаки.
Наконец из собственного дома выходит Айзек. Он ранен — подволакивает ногу сильнее обычного. Когда я стреляю, чтобы помешать ещё одному лихачу, Айзек поднимает глаза на крышу и замирает, увидев нас. Я машу ему рукой, мол, беги, спасайся, пока не поздно, но он словно в землю в рос — не шевелится. Его взгляд скользит по мне, по собственному дому и останавливается на входе, порог которого он перешагнул буквально несколько секунд назад. Я не успеваю крикнуть ему, чтобы уходил за Трис и Зиком, как Айзек кидается обратно.
— Он покойник, — говорю я Четыре.
Он не отвечает, лишь смотрит на меня как-то странно: моргает медленно, словно вот-вот закроет глаза и уснёт. Я хватаю его лицо в ладони, когда он вдруг роняет пистолет вниз и слабо опускается на землю, прислоняясь спиной к бордюру крыши.
— Не закрывай глаза, Тобиас… — шепчу я.
Хватаю друга за плечи и слегка встряхиваю. Тобиас никогда раньше не казался таким лёгким — он словно потерял весь вес тела разом.
— Не закрывай глаза, слышишь меня? — я не узнаю свой голос. Я кричу, пытаясь позвать Тобиаса, но вместо этого слышу слабый хрип, больше похожий на стон отчаяния.
Прижимаю обе ладони к ране на его плече. Тёплая вязкая кровь струится по моим пальцам. Я не могу потерять ещё одного друга. Не могу потерять единственного, кто всё ещё остался на моей стороне.
— Четыре… — я наклоняюсь к нему ближе и прижимаюсь губами к его лбу. Кожа слишком холодная. — ЕСЛИ ТЫ УМРЁШЬ, Я УБЬЮ ТЕБЯ, ТОБИАС ИТОН!
Снизу доносятся звуки возобновившейся стрельбы. Скольких лихачей-предателей нам удалось убить? Сколько их всего было с Эриком? И где сам лидер Лихости? Жив ли Айзек? Успели ли Зик и Трис добраться до грузовика? Что со Стайлзом? Предатель ли Дерек?
Я понимаю, почему Тобиасу больше не хочется бороться. Слишком много вопросов, ответов на которые у нас нет. Это невыносимо. И это убивает не хуже пули, застревающей в лёгком.
— Джесс, — мямлит Тобиас. Я отстраняюсь и заглядываю ему в глаза. — Я плохой друг… Прости меня.
Я отрицательно качаю головой.
— Нет. Я не могу и мечтать о друге лучшем, чем ты. Ты мой брат, Тобиас, — его голубые глаза в полумраке отливают серебряным блеском. — И я не дам тебе умереть, слышишь? Потому что боевые братья погибают вместе, а я ещё не собираюсь на тот свет.
Губы Четыре растягиваются в слабой кривоватой улыбке.
Краем глаза замечаю движение с правой от нас стороны и, схватит автомат, тут же прицеливаюсь. Сначала я вижу две руки, схватившиеся за край крыши, а затем тело в чёрном, подтягивающее себя наверх. Готовлюсь спустить курок, но наконец различаю лицо — то самое, которое я меньше всего хочу сейчас видеть.
Дерек.
— Уходи прочь, Дерек, — сквозь зубы произношу я, оставляя его голову на прицеле. — И тогда мне не придётся стрелять.
Дерек переваливается на крышу, выпрямляется и тут же поднимает руки в воздух. На его плече болтается автомат, на поясе — пистолет и запасные магазины. Он во всеоружии, поэтому у меня будет только одна попытка.
— Вы в порядке? — обеспокоенно спрашивает Дерек.
Он спрашивает о нас, а глядит на меня, причём в упор. Его взгляд не скользит на моему лицу — он неотрывно смотрит только в глаза.
— Не твоё дело, предатель, — я не хочу плакать, но слёзы сами скатываются по щекам без моего согласия.
— Джессика, пожалуйста, дай мне объяснить…
— Нет. Амар погиб у меня на руках. Мой брат чуть не застрелил отца на моих глазах. Четыре… — я на мгновение перевожу взгляд на Тобиаса, — умирает. Это твоя вина, Дерек. С тех самых пор, как ты перешёл черту и встал на одну сторону с Эриком. С тех самых пор, как ты на глазах у собственной матери убил невинного альтруиста, в каждой смерти наших друзей виноват ты, Дерек. Я ненавижу тебя, — мне приходится сделать паузу, чтобы не задохнуться от слёз, вставших в горле огромным комом. — Я так сильно тебя ненавижу.
— Джесс, прошу…
Я обрываю его предупредительным выстрелом в воздух.
— Сколько вас пришло? — мой голос холоден.
— Десять, включая меня и Эрика. Макса убили ваши люди в штаб-квартире Лихости, когда он помогал Джанин…
Я не даю ему договорить:
— Мне это не интересно. Сколько живых?
Дерек опускает взгляд в землю.
— Двое сбежало, когда вы выпустили дымовую шашку. Ещё нескольких в слепой перестрелке зацепило. Кем-то, я так понимаю, вы занялись. Кое-кого пришлось взять на себя.
— Сколько?
— Никого. Все мертвы, кроме Эрика. Я вырубил его.
— Я тебе не верю.
Дерек открывает рот, чтобы что-то сказать, когда откуда-то снизу донесся громкий крик:
— Джессика! Ты в порядке?
Айзек. Видимо, он поднялся на второй этаж в комнату. Если ему удалось сделать это так просто, значит, все действительно мертвы.
— А ты? — спрашиваю я.
— Могло бы быть и лучше. Вы сможете слезть оттуда самостоятельно?
— Не знаю, Четыре ранен…
— Вот чёрт, сильно?
— Я помогу, — подаёт голос Дерек и делает шаг к нам навстречу.
Я тут же снова поднимаю автомат в воздух.
— Сделай хоть один шаг, и я открою огонь на поражение.
— Джессика? Кто там с вами? — в голосе Айзека слышится волнение. Говорит он с паузами, словно после каждого слова делает передышку и набирается сил для того, чтобы произнести следующее.
— Это Дерек.
Молчание, напоминающее затишье перед бурей. А затем голос человека, ещё секунду назад слабо ворочающего языком, взрывается невероятно громким воплем:
— Этот ублюдок позволил Эрику прострелить мне ногу! Только тронь Джессику, и я оторву тебе голову!
Айзек орёт, потому что понимает, что не сможет подняться на крышу.
— Я не враг. У меня был план, — Дерек дёргается в мою сторону.
Раздается выстрел, но я не чувствую отдачу от автомата, потому что не нажимала курок. Дерек выглядит таким же растерянным, как и я.
— Айзек? — зову я, но ответа не поступает. — Айзек?
— Айзек временно недоступен, — отвечает скрипучий голос, принадлежащий Эрику. — Теперь-то мы можем поговорить?
Автомат падает у меня из рук. Я оседаю рядом с Четыре, который уже давно не подаёт каких-либо признаков жизни, притягиваю колени к груди и впериваю взгляд в одну точку.
— Ты же говорил, что вырубил его, — шепчу я.
— Так и есть…
Шаги Дерека бесшумны. Краем глаза я вижу, как он подходит ближе и приседает рядом с Четыре.
— Пульс слабый, но он есть. Ты в порядке?
Я не отвечаю. Тогда Дерек вдруг разворачивается и идёт обратно к краю крыши. Я поднимаю голову. Дерек встаёт на бордюр, повернувшись спиной к земле, приседает, хватается пальцами за край крыши, отталкивается и пропадает вне поля моего зрения. Я подрываюсь, ожидая увидеть его на земле, но там пусто. И снова выстрелы. Видимо, Дерек проник обратно в комнату тем же способом, каким оттуда выбрался.