========== Рейла I ==========
282 З.Э. Королевская Гавань.
Рейла подумала, что возможно боги, какие-то боги, услышали ее молитвы, когда Эйриса начало рвать кровью в постели. Он только закончил с ней, когда это случилось, дышал рвано, гордо, как будто сотворил что-то великое, как будто что-то ей доказал. Рейла лежала замерев, как обычно, борясь с сотрясающими ее рыданиями от боли и унижения, пытаясь успокоиться, стараясь дышать ровно.
Это когда-то посоветовала ее старая септа, в дни перед ее свадьбой с братом. Она была тогда еще ребенком, стеснительная девочка тринадцати лет, едва расцветшая. Эйрис сам был еще ребенком, всего на год старше нее, но у него уже были девушки и женщины, это знали все при дворе, потому что тогда он был красивым мальчиком, высоким и стройным, таким очаровательным и беззаботным. Очаровательным. Ее он никогда не очаровывал, Эйрис, который, хоть и заявлял о своем нежелании жениться на «своей милой сестре»…
Она пришла к нему за две недели до свадьбы, надеясь, что хотя они никогда не были близки в детстве, он поймет – ни один из них не хотел этого брака, они делали это только по настоянию их отца и матери, и…
– Ты же понимаешь, – сказала она тогда, – никто из нас этого не хочет, но мы должны повиноваться, но пусть у нас будет только свадьбы, мы не обязаны делить постель. Ты можешь пойти к кому захочешь, я ни словом не обмолвлюсь отцу, клянусь тебе, Эйрис, давай попробуем оба быть счастливы. Мы сможем продолжать жить как брат и сестра, – заверила она его, такая невинная, такая полная надежд. Он был ее братом, при всем своем высокомерии и жестоком характере, и она любила его, как полагается хорошей сестре.
Он посмотрел на нее и рассмеялся, как будто она весело пошутила.
– Если я женюсь на тебе, сестра, – ухмыльнулся он, – то можешь быть уверена, от своих супружеских обязанностей я не увильну. Ни от каких, – и он схватил ее за лицо и провел длинными пальцами по ее щекам, а она с трудом старалась сдержать гнев и обиду.
Она призналась во всем своей септе, и та женщина сказала ей:
– Вы никогда не должны показывать свой страх, принцесса. Помните, вы Таргариен. Это может быть неприятно, но вам следует сохранять спокойствие. Сконцентрируйтесь на своем дыхании, когда он… будет с вами. Это поможет. Успокойтесь, дитя мое. Никто не хочет видеть невесту печальной в день ее свадьбы.
Она обняла Рейлу, как никогда не делала ее мать-королева, и Рейла глубоко в сердце сохранила ее слова. Эйрис мог делать с ней все, что хотел, заверяла она себя, но он никогда не заставит ее чувствовать себя хуже. Она была принцессой. Она станет королевой, самой могущественной женщиной Вестероса.
И вот теперь, она лежала здесь, ее величество королева, самая могущественная женщина Вестероса, а тощее, болезненное существо, когда-то бывшее ее красивым, жестоким, безрассудным братом, вдруг начало кашлять и сотрясаться, а она вдыхала и выдыхала, стараясь сморгнуть слезы. Ее руки и ноги были покрыты свежими синяками, и между ее ног текла кровь. Она закрыла глаза, нащупывая след от жестокого укуса на шее, под ее пальцами он был твердым и распухшим. Эйрис продолжал содрогаться, а потом он сложился пополам, и его вырвало.
Она могла бы подумать, что он перепил вина, но теперь он редко пил, так страшась яда или возможности оказаться в беззащитном состоянии. Как будто он не был беззащитен сейчас! Эйрис никогда не был воином, и он выглядел, как будто за последние пять лет постарел на все двадцать. Его лицо было покрыто морщинами, волосы были полностью белыми, как у старика, а не серебряными и золотыми, как у истинных Таргариенов, и его тело было хрупким и увядшим, потому что он редко ел или спал, не беспокоясь. Она раньше слышала его вопли от кошмаров, эхом раздававшиеся в коридорах.
Теперь же он задыхался, и его рвало все больше, и она почувствовала медный запах. Это не была кровь на ее простынях. Она медленно поднялась, скривившись от боли, и посмотрела на него, на полный паники, ошарашенный взгляд на его лице. Он покачнулся и упал, свалившись с кровати на твердый каменный пол. Рейла ошеломленно смотрела на него, а потом, когда он не пошевелился, позвала королевских гвардейцев.
Она постаралась прокричать «Король!», потому что они уже привыкли к ее крикам, когда она молила о помощи для себя. Они никогда не приходили. Они поклялись защищать Эйриса, вот в чем дело. Не ее. Когда он впервые ударил ее у них на глазах, она посмотрела на сира Герольда Хайтауэра, прижимая руку к щеке, ожидая, что он… Она не была уверена, чего она ждала. Что он что-нибудь скажет, наверное.
Но он только отвел глаза в сторону, переминаясь с ноги на ногу в своих сверкающих белых доспехах, и тогда она поняла, что все кончено. Что ей ничего не поможет. Эйрис мог изнасиловать ее у них на глазах, и ни один из этих прекрасных благородных храбрецов и пальцем не пошевелит. Скорее, они помогут ее держать, если он прикажет. Может быть, им это не понравится, но они будут повиноваться. Он был королем. Они поклялись повиноваться ему, чего бы это ни стоило.
Теперь же сир Джонотор Дарри ворвался внутрь с обнаженным мечом в руке, и юный Джейме Ланнистер вслед за ним, и увидев Эйриса, лежащего на полу и продолжавшего изрыгать из себя кровь и рвоту, Дарри толкнул юношу к двери.
– Приведи мейстера! Быстро!
Мальчик посмотрел на нее, и она опустила глаза и приподняла простыни, скрывая под ними свою наготу, и он ушел, его доспехи звенели при беге. Сир Джонотор снова положил Эйриса на постель, и Рейла соскользнула с нее, не обращая внимания на протесты ее тела. Все болело. Ее волосы были спутаны, смяты в колтун. Эйрису нравилось тянуть и рвать их, когда он… Это уже не имело значения.
Она отошла назад и столкнулась с сиром Барристаном Селми. Ей всегда нравился Барристан, который был тихим, но не мрачным, галантным, но никогда не делал из этого сцен.
– Ваше величество, идите за мной, – быстро сказал сир Барристан, положив руку в перчатке ей на плечо, на котором, словно клеймо, горели следы пальцев Эйриса. Она вздрогнула, и он убрал руку, лишь указывая ей на путь прочь из комнаты в освещенный факелами коридор.
Она стояла босой на полу, утирая слезы, когда он позвал служанку из собравшейся снаружи толпы. Несколько секунд спустя ее проводили по коридору к ее собственным комнатам, у двери которых сир Барристан занял пост. Служанка помогла ей одеться в шелковую ночную рубашку и быстро уложила волосы под сетку, стараясь не смотреть на след от укуса на шее.
Ее спросили, не хочет ли она принять ванну, но она резко качнула головой и присела на край кровати. Она лежала здесь несколько часов назад, молясь богам, чтобы ее не вызвали к нему. И конечно же, ее вызвали. Эйрис, сколько бы он не говорил ей, как никчемна она в постели в первые дни ее брака, в последнее время брал ее почти каждую ночь. Два года назад, когда он впервые обхватил руками ее шею, когда толкался в нее, она попыталась драться за свою жизнь, извивалась и кричала, царапала его, плевала ему в лицо, бешено билась под ним, уверенная, что он ее убьет.
Конечно, он не убил ее. Только избил ее до крови за то, что она сопротивлялась, кричал ей в лицо, что ее долг лежать под ним, родить ему еще одного ребенка, что он оказывает ей честь, беря ее в постель. И он брал ее, с самой смерти Джейхейриса. Он поклялся никогда не заводить больше любовниц, сказал, что теперь будет верен только ей, и она была вынуждена благодарить его при всем дворе, словно в безумной пьесе, что он поставил. О, как же она была благодарна! Как он был благороден! Как счастлива она была, что король осознал свои ошибки. Все ее тело содрогнулось то ли от рыдания, то ли от смеха, она сама не поняла. Служанка ушла. Несколько ее дам пришли к ней, повинуясь долгу, чтобы утешить ее, но она отослала их, как только они вошли. Она была не в настроении играть роль беспокойной жены, скорбящей о внезапной болезни супруга, расстроенной его состоянием. Все, что угодно, но не это. Она надеялась, что он бился в агонии. Она надеялась, что он испытывает боль, такую, как не испытывал никогда. Она надеялась, что он рыдает от боли, что его внутренности разрывало, словно клинками, чтобы он желал смерти.