Но она знала, что Рейгар наверняка догадывался, что она ощущала. Ни одна из ее улыбок не достигала глаз, и она не проводила время с ним наедине. Дверь ее спальни была накрепко заперта, хотя она и не думала, что он окажется настолько пустоголов, чтобы попытаться заполучить ее склонность, только не после того, что случилось. Но он смотрел на нее, как побитый щенок, так сказать, и ей уже этого было достаточно.
Не будь она королевой, она дала бы ему пощечину, накричала ему в лицо и прокляла бы его имя. Или, по крайней мере, она пофантазировала бы, как это делает. Она никогда не была злым человеком, она не унаследовала пугающий характер ее матери, по крайней мере, так ей всегда казалось. Но то, что она чувствовала теперь, было за пределом чистого гнева или ярости. Она едва могла смотреть на него, не то что прикасаться.
Но традициями и приличиями они были вынуждены танцевать на пиру в этот вечер, а потому они это сделали. В последний раз Элия танцевала с ним в Бальном Зале Королевы во время их свадебного пира. Она не любила его тогда, но она была счастлива, как она думала. Они говорили о Солнечном Копье и ее семье, и о том, каким будет их дом на Драконьем Камне, она помнила, как хорошо они двигались вместе, как хорошо они, казалось, подходили друг другу, она в его объятьях, его глаза цвета индиго никогда не покидали ее приподнятого лица. Когда раздался призыв к провожанию в постель, он избавил ее от унижения, и сам отнес ее в спальню. Она обернула тогда руки вокруг его шеи и улыбалась, ничего не боясь, пока они шли.
Теперь она двигалась молча и напряженно, с трудом удерживаясь от желания вырвать руки из его рук. Иногда он казался готовым заговорить, но потом только вздыхал и отворачивался. Вот и хорошо. Пусть ему будет неудобно. Это самая малость от того, что пришлось вынести ей. Наконец Элия смогла найти в себе силы заговорить без шипения, и сказала:
– Ее величество вдовствующая королева и я написали лордам Старку и Аррену, сообщая им о твоем прибытии и коронации. Если… Когда Аррен присягнет власти Железного трона, мы сможем выпустить лорда Элберта. Рикард Старк скорее всего посчитает более удобным прибыть теперь за своим сыном в столицу.
– А остальные пленники уже отпущены, – сказал Рейгар.
Элия посмотрела на него безучастно.
– Да. Так было лучше всего.
– Я не должен был заставлять моих жену и мать делить мою ношу, – он казался встревоженным, и поделом. На самом деле ему стоило встревожиться и побольше. Разве он не понимал, как близко они подошли к грани уничтожения? – Я прошу прощения за свое отсутствие, Элия. Я знаю, тебе пришлось нелегко. Ты можешь быть уверена, теперь я не стану избегать своего долга.
Она едва не расхохоталась, услышав это.
– Не делай все еще сложнее, чем это должно быть, – открыто сказала она ему. – Пошли за девчонкой Старк, разреши ей растолковать все ее брату и отпусти их к их отцу. Закончи все как можно скорее теперь, и тогда, возможно, люди забудут. – Это была наполовину ложь. Никто не забудет события Харренхола, ни сейчас, ни в следующие столетия. – Тебе не надо перед ними заискивать, но если как следует управиться, удастся не спровоцировать новых огорчений. Напиши Роберту Баратеону, принеси извинения и позволь нам подобрать ему новую жену…
– Элия, – сказал Рейгар, и она остановилась, ненавидя себя за это и ненавидя андальские традиции все больше, потому что с ее стороны все это были только предложения, потому что от них так легко было отмахнуться. – Я не стану… – он казался почти развеселившимся. – Я не для того женился на Лианне Старк, чтобы отвергать свои клятвы перед ней и ее богами. Я твердо намерен договориться с ее отцом и братом, но им придется понять, что я оказываю дому Старк великую честь. В глазах их богов…
– Старые боги не признают многоженства, – рявкнула она, благодарная музыке, из-за которой их никто не слышал, пока они грациозно крутились вокруг других пар. Рейла танцевала с лордом Люцерисом Веларионом. Это должно быть первый раз как она танцевала за много лет, после столь долгих годов, когда она замерев сидела подле Эйриса на каждом пиру и празднике. – Ты знаешь это не хуже меня, Рейгар. Ты не можешь искренне верить, что Рикард Старк сочтет это честь. Он организовал брак своей дочери с Баратеоном. И его сын убежден, что ты насиловал девчонку каждую ночь с тех пор, как увез…
Хватка Рейгара на ее руках окрепла, и Элия придержала язык, видя выражение его лица. Рейгар всегда медленно давал волю гневу, но он все еще был Таргариеном, напомнила она себе. Все еще был сыном Эйриса.
– Ее зовут Лианна, – холодно сказал он. – И я заставлю тебя так ее называть, потому что она станет твоей сестрой-женой, миледи. Я не делал ничего, чего бы она сама не захотела, я знаю, что тебе трудно будет с этим смириться, но тебе придется уважить это. Тебе придется уважить меня, – продолжал он, – как твоего короля, если не мужа. Я знаю, что тебе нелегко. Я желал бы избавить тебя от боли…
– Избавить меня от боли? – прошипела она. – Боги великие, Рейгар, не притворяйся теперь, что ощущаешь сочувствие. Я сомневаюсь, что ты испытываешь хоть какое-то сочувствие ко мне или твоим детям. Ни одно пророчество не велело тебе бежать с чужой невестой и пытаться начинить ее третьим ребенком! Ребенком, который будет бастардом в глазах закона и Семерых.
– Я поговорю с Великим Септоном, – сказал он.
– Не стоит провоцировать еще и восстание Святой Веры, – резко сказала она. – Слушай меня. Я твоя королева, Рейгар. Я всегда давала тебе самые мудрые советы. Я никогда не говорила против твоей воли – подумай об Эйгоне. Он твой наследник, ты нужен ему, он должен взойти на крепкий трон, посреди стабильного правления. Мы не можем одновременно гасить несколько пожаров. Роберт Баратеон все еще может собрать свои знамена, как и Старк.
Рейгар постарался расслабиться, увидев, как она расстроилась, и это только больше ее разъярило. Ей не было нужно его рыцарственное поведение, она хотела, чтобы он прислушивался к ней. Как он не может понимать то, что понимает она? Понимает его мать? Понимает Малый совет?
– Ты хорошая, добрая женщина, Элия, – успокоительно сказал он. Его длинные пальцы водили маленькие круги по ее спине. Она даже не дрогнула, ее спина оставалась болезненно прямой и твердой. – Я знаю, ты думаешь только о наших детях. Обещаю тебе, Рейнис и Эйгону нечего бояться. Как и тебе. Сейчас все кажется непонятным, но я… Я знаю, что все будет хорошо, что мы победим любых врагов. Я буду лучшим королем, чем мой отец. Сильным королем, и еще сильнее вместе с тобой и Лианной рядом со мной. Люди будут любить тебя за твое нежное сердце, а ее за ее храбрый дух.
– Я не Рейнис, а эта девочка – не твоя Висения, – прошептала она ему, почти в ужасе, не от самого Рейгара, а от того, о чем он говорил, на что ссылался. – А ты – не Эйгон Завоеватель. У тебя нет драконов.
– Пока нет, – спокойно, знающим голосом сказал он, и ее обдало холодом до самого сердца. – Когда-то я думал, что это я буду героем, в котором нуждается эта земля, но я ошибся, я был ослеплен детским высокомерием. Эйгон – вот кто это. Ты тоже это должна это понять. Кем он станет. Он восстановит славу нашему дому, Вестеросу. Летний Замок не будет забыт.
Наконец, песня замолкла. Элия вырвалась из его хватки, ее руки дрожали, к ее раздражению. Казалось, Рейгар счел ее шокированное молчание супружеским послушанием. Может быть, это к лучшему. Она лучше смогла бы его убедить, если бы он поверил, что она на его стороне. Если она будет говорить слишком много, слишком заметно будет злиться, он совершенно перестанет ее слушать, решив, что она «слепа» к его великому видению. Она не могла позволить, чтобы сейчас ее отбросили в сторону. Они были прикованы к нему, как кандалами. Если он падет, они падут вместе с ним, она и все, кого она любит.
Держа это в голове, она уговорила его взять ее с собой, когда он пошел говорить с лордом Элбертом и лордом Брандоном. Элберт Аррен был достаточно послушен, чтобы преклонить колено, склонить голову, и, поверил он в это или нет, с готовностью принять короткое объяснение Рейгара: что леди Лианна поехала с ним по собственной воле, что не было ни похищения, ни насилия. К счастью, Рейгар ничего не говорил о второй королеве, драконах и третьей голове. По счастью, хотя бы на это ему хватало здравого смысла. Элия подозревала, что Элберту просто отчаянно хотелось вырваться из клетки, и он на все согласился бы, только бы вернуться домой, к своей семье, как любой разумный человек.