Боги знали, она желала его смерти. Она бы чувствовала себя виноватой лет десять назад, может быть. Тогда он не был безумной тварью, которой был теперь. Теперь она не чувствовала ничего, кроме жгучей, ненавистной надежды. Пожалуйста. Если в мире есть хоть какая-то справедливость, пусть он умрет. Пожалуйста, Неведомый, услышь ее молитвы. Забери его. Забери его так жестоко, как только сможешь, только забери.
Пусть Мать Небесная отправит ее за это в семь преисподен, ибо не может жена желать смерти своему мужу, своему лорду и хозяину, своему королю – Рейле не было дела. Она уже прожила один ад рядом с Эйрисом. Хуже быть уже не может.
Небо начало светать, когда к ней пришел Пицель.
– Король очень нездоров, ваше величество, – сказал он, собирая и снова опуская руки перед собой. На его серых одеждах были пятна, прямо под сверкающей цепью. – Внезапная болезнь живота – его более не рвет, но он горит от лихорадки. Я попросил прислать мне с кухни список всего, что он ел вчера…
Рейле не было дела, что он ел или не ел, или что всем было причиной.
– Он будет жить? – ее голос дрожал, и она надеялась, что он примет это за скорбь.
Пицель остановился, и это было все, что ей было нужно.
– Я… Я думаю, все что остается, это дать его величеству макового молока. Чтобы облегчить его страдания и чтобы… он упокоился в мире.
Его глаза блестели в темноте, и Рейла сконцентрировалась на дыхании, а потом придала своему лицу выражение фальшивой печали.
– О, конечно, – пролепетала она, склонив голову. – Вы так мудры, мейстер. Я… Я только молю вас позволить мне поухаживать за ним. Он мой муж и мой король, и я должна… Я должна увидеть его лицо еще раз, прежде чем потеряю его навеки. Пожалуйста, – добавила она, надеясь сыграть на его самолюбии – как же, королева молит о милости серого червя, что уже многие годы питается из глубоких карманов Тайвина Ланнистера.
Пицель клюнул на ее ловушку.
– Ну конечно, – ласково сказал он. – Я покажу вам, как дать ему лекарство, ваше величество. Ваше милосердие не знает границ.
Он показал, и она разрыдалась, чтобы он убрался наконец из комнаты, оставил ее с ее возлюбленным супругом, ее королем. Пицель споро испарился при виде ее слез, и Рейла присела у постели Эйриса, держа в руках бутыль с белой плотной жидкостью. Она смотрела на Эйриса, который лежал в постели бледный и немощный, стеная и дрожа от лихорадки, а потом встала и швырнула зелье в открытое окно. Бутыль разбилась о красные каменные стены. Рейла присела на кровати рядом с Эйрисом и взяла его руку, похожую на лапу с когтями, в свою.
– Муж мой, – мягко сказала она. – Эйрис, посмотри на меня.
Он немного дрогнул, его взгляд скользнул по ней, и она не была уверена, видит он ее или нет, но он почувствовал ее присутствие. Он пробормотал что-то неразборчивое, и его хватка усилилась на ее пальцах. От нее тоже останутся следы, подумала Рейла, но впервые Рейла была не против. Это будет последняя рана, что он ей нанесет. Это была последняя ночь, когда он насиловал ее, бил ее, покрывал ее шрамами. Этого больше не будет. Этого больше не будет. Он покойник.
– Ты умираешь, твое величество, – прошептала она.
– Нет, – пробормотал Эйрис. – Нет, матушка…
Он всегда любил их мать, а она любила его. Как же Шейра любила своего Эйриса, ее милого, нежного мальчика, свет ее очей. Все пели ему хвалы, как и его матушке. Шейра всегда была любимицей двора. Рейла же пошла в их отца, Джейхейриса. Была тише. Незаметнее. Тенью в ярком свете, что исходил от их жены и брата.
Она всегда считала себя любимицей отца, как Эйрис был любимцем матери, пока он не приказал ей выйти замуж, не сказал ей, что это ее судьба, что она породит великих королей и героев, что они спасут дом Таргариенов, приведут к новому веку династии и драконьего огня.
– Матушка, – рыдал ее брат-муж, и Рейла вырвала свою руку из его.
– Матушки здесь нет, – сладко пропела она. – Только я, Эйрис. – Она остановилась, облизала сухие, потрескавшиеся губы, чувствуя, как они распухли там, где он ее кусал. – Скоро ты будешь с ней рядом.
– Мне больно, – прохрипел он. – Пожалуйста, матушка, помоги мне, мне больно…
– Я знаю, – пропела Рейла себе под нос. – Я знаю, как тебе больно. Позови своих гвардейцев, твое величество, – предложила она, наклонившись к нему, обдавая дыханием его лицо. – Может они тебе помогут? Наверное, нет. И я этому рада.
Его лихорадочный бред затих, и он замолчал, его глаза остекленели. Осталось недолго, подумала она.
– Надеюсь, я никогда не увиливала от своих супружеских обязанностей. Позволь мне исполнить еще одну, твое величество.
Она подняла ближайшую подушку и твердо прижала к его лицу. Он едва издал звук, сделал слабую попытку воспротивиться, и она нажала еще.
Его дыхание клокотало в его груди. Она прикоснулась к его мокрому лбу. Он горел. Она представила, как его изнутри пожирает пламя. Он немного задохнулся и застыл. Она подождала следующего вдоха, но его не было, и она вздохнула с облегчением. Убрала руку с его лба и вытерла ее о свои одежды. Встала, когда скрипнула дверь. Пицель и королевские гвардейцы ожидали ее.
– Король умер, – сказала она, и теперь ее голос был острым и твердым, как стекло. – Да здравствует король Рейгар, первый его имени. – Рыцари склонили головы, повторяя ее слова. – Пока король вдали от двора, я буду возглавлять за него малый совет, – сказала она, и увидела, как по их лицам скользнуло удивление. – Я хочу, чтобы послания были немедленно отправлены на Драконий Камень и в Дорн. И я хочу, чтобы лорда Брандона и его друзей перевели из их темниц в комнаты в Твердыне Мейгора, под стражу.
– Северяне наши пленники, ваше величество, – сказал сир Джонотор. – Его величество король повелел лорду Рикарду явиться ко двору, чтобы ответить за предательство его сына, и…
– Не думаю, что лорд Рикард появится в Королевских Землях, когда узнает, что король скончался, – ровным голосом сказала Рейла. Весь город будет знать уже к полудню. Не было смысла останавливать слухи, которые разбегались всю ночь, от бесконечных шепотков и бесед бесчисленных придворных и слуг. – А потому нам следует сделать все как можно более проще для моего сына, его величества, к его возвращению ко двору. Я хочу, чтобы наших пленников одели и накормили, как полагается высокородным лордам.
– Прошу прощения, ваше величество, – сказал Пицель, после долгого изумленного молчания. – Я не сомневаюсь в вашей доброй воле, но не могу не предложить, что вы… вы всего лишь вдовствующая королева, не король, и…
– Ах, да, – нежно сказала Рейла. – И я желаю, чтобы великого мейстера Пицеля арестовали за отравление моего покойного супруга, короля. Будет проведено положенное расследование. Пока же найдите комнату в твердыне и для него.
Сир Барристан изумленно уставился на нее, и когда в ответ она только безмятежно посмотрела на него, глянул на сира Джонотора.
– Ваше величество, – начал Пицель, но Рейла уже отвернулась к трупу Эйриса, когда его увели с криками и воплями. На ее лице играла улыбка, когда она смотрела на то, что осталось от того, что когда-то было ее мужем. Она думала, что сегодня она будет спать очень спокойно.
========== Элия I ==========
282 З.Э. – Драконий Камень.
Элию разбудил яростный весенний шторм и тихий скрежет двери в ее спальню. Снаружи бился гром, и она напряглась, поднимаясь в постели, и расслабилась, увидев, какой маленькой была тень. Раздался знакомый топот маленьких ножек, и Рейнис забралась ей на покрывала, пробираясь к Элии, и та обняла дрожащую фигурку.
– Все хорошо, сладкая, – сонно пробормотала она. – Это просто гром.
– Мне приснился плохой сон, – всхлипнула Рейнис, толкаясь черноволосой головкой под руку Элии. Элия накрыла их обеих покрывалом, положив руку на спину Рейнис и потирая ее нежными круговыми движениями. Она смутно помнила, как ее отец делал так же, когда она была маленькой и не могла уснуть по ночам из-за болей в животе. Ее отец по любым стандартам был необычным человеком, но самым необычным в нем было то, как он любил своих детей. Он ничего не ждал от них в ответ. Только давал.