Ее окно не было самой высокой точкой, но только лишь на один этаж ниже самого высокого, и отсюда она могла видеть оба внутренних двора, дворик при воротах, и за пределами стен, через Красный Дозор и реку Слейну, которая серой полосой разрезала густые зеленые дали Дождливого Леса. Каменный Шлем был могучим замком, стоявшим у места, где Слейна впадала в Дорнийское Море, и чтобы ударить по нему с севера, следовало сначала перейти через горы. Она подумала, что Баратеоны должно быть пересекли Залив Разбитых Кораблей морем, как бы опасно это не было.
Но время поджимало, в конце концов. Прошла всего неделя с нового года, но если лорд Роберт хотел надеяться объединить силы, разбить сторонников короля и единой силой Штормовых Земель встретить гнев Железного Трона и Дорна, то сделать это надо было побыстрее. Весна уже вошла в силу, и дожди и бури и так уже задерживали путешествия и переписку. Роберт уже должно быть послал в Королевскую Гавань весть, что он не сдастся, не смирится, что он не будет знать покоя, пока Лианну Старк не вернут ему, а его королевство не признают независимым, но заявлять было легко, подумала Джейн. Мужчины делают это постоянно. Подкреплять свои дикие угрозы и клятвы о мести должной силой – это было другое дело.
В этот раз не шел дождь, но в небе собрались темные тучи, и ветер развевал подбирающиеся желто-черные знамена. Она разглядела фигурки своего отца, дядей, братьев, которые ехали навстречу гостям. Мать была вне себя последние две недели от перспективы встретить в гости лорда Роберта, лорда Станниса и всех лордов и рыцарей, уже присягнувших им. Джейн отошла от окна, когда занавески взлетели от ветра, и подпрыгнула от звука распахнувшейся двери.
Она резко развернулась и увидела, что в комнату вбежала ее сестра. Селия всюду вбегала – они не могли быть более разными. Джейн была высокой и худой, с темными коричневыми волосами и темно-карими глазами под стать. У нее был внушительный нос и острый подбородок, в семью ее отца, и почти не было черт ее матери, Касвелл из Горького Моста. Селия была маленькой и пухленькой, с медово-светлыми локонами и бледно-зелеными глазами их матери, на ее носу и щеках была россыпь веснушек. Их братья делились также поровну – Джулиан, старший из них всех, был похож на отца и Джейн, а младший, Деннис, был похож на мать и Селию.
Наверное было бы легко обижаться на Селию, которая была красивее, живее и больше нравилась всем, кто только ее встречал, но Джейн больше не обижалась, не бросала завистливые взгляды на сестру, которая никогда нарочно не злила и не обижала ее. Красота Селии не была недостатком ее характера, напоминала себе Джейн, даже оглядываясь и раздраженно глядя на сестру. Скоро они расстанутся, и надо было ценить все то время, что им осталось. Джейн не была красива или особенно талантлива в танцах или вышивке, пении или стихотворству, но она была умна, верна и честна, и она любила своих братьев и сестру, даже когда они вели себя глупо.
– Ты напугала меня, – сказала она, прижав руку к груди, где громко билось ее сердце. Ей никогда не нравились громкие звуки. С того времени в Королевском Лесу. Она всегда гордилась своей собранностью, но крики мужчин во дворе, стук копыт приближающихся лошадей, лязг обнажаемой стали, даже смех пьяных и шутки во время пиров – понадобилось несколько месяцев, прежде чем она перестала вести себя как напуганный кролик, дергаясь и подпрыгивая, вздрагивая и опуская голову при каждом громком звуке.
Это было нелепо. Она была в совершенном порядке. Она была дома. Она была дома уже полтора года. Она была в безопасности. Но она… Иногда она не чувствовала себя в безопасности, и она не знала, как избавиться от этого чувства. От этого жгло ее кожу. Она быстро потерла нос, провела пальцами там, где он был сломан. Она все еще могла чувствовать вкус крови во рту. Мужчину, что ударил ее по лицу, они забили до полусмерти: без шрамов она стоила больше. За изуродованных дам дают меньше выкупа. Но это не помешало им…
Иногда в ее снах она снова ползла спиной вперед по покрытой мхом земле, руки были связаны у нее за спиной, она звала на помощь посреди ночи, надеясь, что кто-нибудь из более милостивых или практичных разбойников проснется. Он смеялся. Смеялся над тем, какой напуганной она была, над ее залитым слезами лицом, ожидая, что она сломается и начнет просить и молить его. Она не сделала этого. Она хотела бы, что это было потому что она была слишком упрямой, слишком храброй, но на самом деле, она просто слишком запаниковала и испугалась, чтобы сделать хоть что-то, кроме того, чтобы кричать и вопить.
– Прости, Джейн, – сказала Селия, положив руку на локоть Джейн. Выражение ее лица было искренне сожалеющим: какой бы она не были глупенькой, Селия всегда была открытой в своих чувствах, будь это радость, горе или гнев. Истеричная, так ее называл Джулиан. Как будто он был лучше. Ее сестре было пятнадцать, только на три года младше Джейн, но она была ниже на целую голову. – Я не хотела… Я искала тебя, знаешь! – в ее голосе появилась поддразнивающая нотка. – Идем, матушка послала за тобой, ты должна быть там, чтобы встретить их, знаешь!
– Конечно знаю, – резко ответила Джейн, но все же приняла руку сестры, и они вместе пошли вниз по узкой витой лестнице.
– Разве ты не волнуешься? – продолжила Селия, пока они быстро шли по длинному коридору к въезду в замок. – Я волнуюсь! У меня в животе все дрожит – как ты думаешь, лорд Роберт потанцует сегодня со мной? Он танцевал со мной на пиру…
– Тебе было тринадцать, – напомнила Джейн. – Это была просто услуга, подарок Джулиану. – Она замолчала при виде расстроенного лица сестры. – Ох, я не это имела в виду, Селия… Я уверена, он считает тебя милой, только…
– Знаю, – сказала Селия с наигранной легкостью. – Я просто шутила. Конечно, он не… У нас же будет война, я уверена, он… Они все… – она замолчала, когда они заняли свои места рядом с матерью: леди Беатрис некоторое время повозилась с ними, она была нежной, теплой и любила прищелкнуть языком, когда волновалась о своих детях, что бывало почти постоянно. Их отец, однажды подвыпив, назвал ее кудахтающей курицей-наседкой, а не лебедью.
В этот раз Джейн была не против, изображать беззаботность ради их матери – так она чувствовала себя спокойнее. Она смелая. Она Сванн. Она пройдет через сегодняшний день, и через ночь, и через все дни и ночи после. Она заставила себя перестать играть с ниткой жемчуга на ее длинной шее – черная жемчужина сменялась белой. Было немного глупо, что она стояла здесь, вся разодетая в пух и прах, и хотя дом их был богат, и все были одеты нарядно, но…
Она единственная из Сваннов вступала сегодня в брак.
Она немедленно перестала думать, когда мужчины въехали внутрь, и ее взгляд побежал по морю лиц перед ней – отец разговаривал с лордом Робертом, Джулиан шутил с одним из их кузенов, ее дяди как всегда сохраняли лица каменными, а лорд Станнис все еще был верхом, не глядя ни на кого в отдельности, склонив голову от ветра. Его волосы были такими же темными, как у ее брата, но не такими густыми, и он выглядел высоким и широкоплечим. Это было хорошо. Она опасалась, что могла оказаться выше него, тогда они странно смотрелись бы рядом.
Он быстро спешился, резко разговаривая с мальчиком на пони, и через некоторое время Джейн поняла, что мальчик скорее всего был маленьким лордом Ренли, судя по тому, как похоже они выглядели. Наконец Роберт прервал разговор с отцом, чтобы как полагается поприветствовать хозяев, и он прошел вперед, хлопая Джулиана по спине, грубо обнимая его.
– Ты радуешь усталый взор, Сванн! – он поклонился ее матери и поцеловал ее в щеку, с энтузиазмом сжал плечо Денниса, потом повернулся к сестрам.