Она почти убедила себя, что она должна убедить его, что он ничего не добьется, оставляя ее рядом с собой. Что он отпустит ее, отправит ее домой. Короли всегда устают от любовниц. Конечно же, так будет лучше для всех. Пусть он увидит, что здесь ей не место, что она никогда не простит его, не простит себя, что она не была настоящей леди, что она была такой же дикой, как двор шепотом называл Брандона. Волчья кровь. Ее брат не был галантным рыцарем. Он не клялся защищать слабых и невинных. Единственные клятвы, что приносил Брандон, были клятвы себе, Северу, Винтерфеллу. Чтобы напомнить южанам, что зима кусается, даже весной.
А потом они узнали, что она беременна, и Лианна поняла, что надежды нет. После этого снова пришли слезы, и Рейгар сидел у ее постели и держал ее за руку, и обещал, что если она действительно захочет уехать, после рождения Висении, то он посадит ее на корабль и отправит, куда она захочет. Куда угодно.
– Я люблю тебя, – сказал он, – и часть меня умрет, если я отпущу тебя, но если ты не сможешь быть здесь счастлива, я не стану заставлять тебя остаться. Но Висения должна остаться здесь. Ты сможешь ее навещать, когда захочешь, Лия, но наш ребенок должен вырасти в Красном замке, рядом с ее братом и сестрой.
Итак, она могла уехать. После рождения ребенка. И она не могла забрать его с собой. Может быть она действительно его возненавидит, когда он родится, и будет только рада уехать. Может быть. Женщины часто рожают детей, которых не хотят. И все равно любят их. Она помнила, что однажды сказала Старая Нен, что дети держат сердца своих матерей в их маленьких кулачках. Она представила себе, как ребенок выжимает ее сердце насухо, разбивая его на тысячи кусочков. Как кто-то может оставить свое сердце, даже если от него мало осталось?
Она подумывала что-нибудь с собой сделать. Это было бы не трудно, найти острый кусок стекла или металла и порезать себя однажды ночью. Или выброситься в окно. Или броситься со ступеней. О ней ведь тогда сложат песни, разве нет? Бедная безумная Лианна Старк, сошедшая с ума от горя. Она подумала, что тогда Рейгар наконец-то придет в ярость, увидев ее безжизненное тело. Но он все равно ничего не поймет, подумала она. Не поймет. И она не хотела умирать. У нее просто не было ради чего жить. Она выбралась из постели, сбросила сбившиеся простыни и налила себе кубок воды.
Лианна пила, когда услышала в коридоре шум. Дверь ее спальни не была заперта, и по ночам у нее не стоял стражник – вместо того выходы и выходы в Девичий Склеп охранялись днем и ночью, и ей не разрешалось покидать здание без Королевской гвардии или самого короля, только не после двух неудачных попыток побега. Она осторожно приоткрыла дверь, все еще держа в руках кубок с водой, и жалея, что с ней нет ее меча. Может быть это была просто кошка. В Красном замке их было полно. Пухлая серая полосатая часто бродила по Девичьему Склепу – Лианна стала называть ее Дейной, в честь Дейны Непокорной.
Но шум был не от кошки. Это был Визерис. Лианна некоторое время ошеломленно смотрела на мальчика, и казалось, он тоже был удивлен ее появлением.
– Как ты сюда попал? – спустя секунду хрипло спросила она.
– Стражник спит, – Визерис зевнул, потирая глаза. – Я искал матушку.
– Ты же знаешь, что твоей леди-матушки здесь нет, – настороженно сказала Лианна. Она не много общалась с королевскими детьми. Время от времени она слышала истерики Визериса – мальчик уж точно умел покричать – но в темноте он был не испорченным маленьким принцем, а крошечным и худеньким семилетним мальчиком, отчаянно скучавшим по матери.
– Я знаю, – Визерис пожевал нижнюю губу. – Она мне приснилась, вот и все, и я подумал, может быть…
– Ты подумал, что может быть сон был реальным, – Лианна шагнула к нему. – Покажи мне спящего стражника.
Стражник больше не спал: он выпрямился и бормотал под нос, потирая руки, стараясь разбудить себя. Лианна знала, что ей не стоило надеяться. Для маленького мальчика, вроде Визериса, который знал каждый угол и закуток Красного замка, сбежать из своей спальни посреди ночи было легко. Его отсутствие в итоге заметят, когда проснется его септа, но он не собирался сбежать, просто побродить, как это делают дети. Понадобилось бы куда больше удачи, чтобы дойти как-то до конюшен, проникнуть мимо конюхов, украсть лошадь и… И что потом? Скакать к воротам и требовать, чтобы их открыли?
Даже если бы каким-то чудом или поворотом судьбы она сумела выбраться, она не продержалась бы долго, безоружная, неподготовленная, беременная. Это просто детский каприз. Она отошла от угла, из-за которого они выглядывали, и столкнулась с Визерисом, который слабо отстранился, почти снова уснув. Лианна неуверенно взяла его за руку и повела обратно в глубину Девичьего Склепа. Лунный свет лился в высокие окна, падая заплатками на покрытый плитами пол. Ее босые ноги шлепали рядом с его. Краем глаза она смотрела на него, с его длинными бледными волосами он выглядел как маленький Рейгар, только если присмотреться, можно было увидеть, что лицо было тоньше, уже, черты лица были острее и угловатее.
Она завела его в свою комнату, не зная, что еще делать.
– Я хочу пить, – пожаловался он, и она отдала ему остатки воды, и сидела на кровати, глядя, как он жадно глотает. Если закрыть глаза, она снова могла представить себя маленькой девочкой, засидевшейся допоздна с Беном, хихикая и шепотом рассказывая друг другу истории про призраков, про давно уже мертвых Старков. Закончив, Визерис опустил кубок, обхватил себя руками и уставился на нее.
– Ты знаешь, кто я? – спросила Лианна.
– Да, – он по-детски нахмурился. – Я не глупый. Ты леди Лианна. Любовница моего брата, – она задумалась, знает ли он, что это значит. – Ты с Севера, – сказал Визерис. – Туда уехала моя мать. Рейгар не дает ей вернуться. Я его ненавижу, – и он топнул босой ногой по полу, чтобы показать это. – Теперь ей приходится жить с волками.
– Они не на самом деле волки, моя семья, – сказала Лианна, все же ощущая укол вины. – Это просто наш герб. Мы не… В Винтерфелле нет диких животных. – Больше нет. Она подумала о своем отце, женившемся на Рейле Таргариен. Он был человеком слова. Она не думала, что он будет дурно обращаться с вдовствующей королевой. Но как она чувствовала себя, зная, что не сможет вернуться домой? То же самое и с Лианной, но Лианна не оставила позади ребенка. Пока еще. Ее рука коснулась живота, и Визерис заметил.
– Люди говорят, ты ждешь ребенка, – обвинительно сказал он.
– Жду, – тон Лианны был ровен и мертв. – Ребенка короля.
– Это глупо, – Визерис не пришел в восторг. – Вы даже не женаты.
Лианна рассмеялась, сильно и визгливо, и это, кажется, его напугало: он отдернулся.
– Надеюсь, это будет мальчик, – сказал он более покладистым тоном. – Мальчики лучше, кроме Рейнис. Она мне нравится. Я подарю ей котенка, – похвастался он.
– Правда? – глаза Лианны были мокрыми, она быстро вытерла их, и он не заметил. – И как же тебе это удастся, мой принц?
– У одной кошки с кухни будут котята скоро, и я отдам одного Рейнис, – с гордостью объяснил Визерис. – И себе одного возьму. Мы назовем их в честь драконов. Только в честь самых лучших. Как Балерион, Вхагар и Мераксес.
Она выучила этих драконов, когда была маленькой. Рейгар думает, что пробудит таких однажды. И также думал его прадед, и все кончилось бедой.
– Это кажется прекрасным подарком.
– Мой брат дарит тебе подарки? – Визерис стал смелее, усевшись в кресло у окна и свернувшись, будто сам был котенком.
Лианна некоторое время смотрела на него, потом неуверенно кивнула.
– Да. Очень много.
Спасение от гнева Эйриса и венок из синих роз в Харренхоле. Свободу от Роберта и новую клетку в Дорне. Его любовь и его ложь. Песни. Столько песен. Мертвых людей. Которых было больше, чем она знала. Кровь Брандона на полу тронного зала. Ребенка в ее животе, который может оказаться дочерью, а может и сыном. Подарок ли это, даже если она не хотела этого? Она не могла решить. Визерис смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Они были такого красивого цвета лаванды, светлее, чем у Рейгара. У ребенка могли быть такие же. Эта мысль тяжким грузом легла ей на грудь.