– Роберт победил, – прошептала Джейн.
– Это было быстро, – ответил Станнис. – Коннингтон не был зеленым юнцом, но он был зол. Слишком зол. Человек, который позволяет ярости вести себя обречен. Роберт одним ударом выбил его меч, а вторым – пробил череп.
– Я слышала, Грифон был талантливым военачальником, когда не глупил, – Джейн осмелилась коснуться мужа рукой. Он не отстранился. – И близким другом короля. Рейгар будет в гневе.
– Роберт жаждет его гнева. Он хочет, чтобы тот выбрался из столицы и вышел на поле боя. Думаешь, он согласится на меньшее, кроме встречи с ним в битве?
– Нет, – она вздохнула, подумав. – Не думаю.
Она послушала его дыхание, ровное и медленное, и позволила далеким отзвукам волн убаюкать ее. Когда она проснулась перед рассветом, ее голова лежала у него на плече, и он не отстранялся.
========== Рейла VII ==========
283 З.Э. – Винтерфелл.
Рейла проснулась в одиночестве, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, почему. Спальня ее мужа была тиха и пуста, только огонь потрескивал за решеткой камина. Она подумала, что он должно быть разворошил его перед уходом. Только тогда она вспомнила, что Рикард должен был уехать на рассвете, он собирался в замок Сервин, чтобы встретиться с лордом Меджером относительно какого-то пойманного разбойника. Замок Сервинов был достаточно близко, и все же на дорогу туда и обратно понадобится целый день. Она присела, потирая глаза, и оглянулась на знакомую вмятину в постели рядом с ней.
Это было странно, думать о муже с какой-то дружественностью, а не страхом или ужасом. Рикард был верен слову, и с самой их брачной ночи не звал ее к себе. Но это не значит, что она не приходила по собственной воле. Не каждую ночь, даже не очень часто, но не один раз за последние месяцы, уже достаточно много раз, чтобы перестать просыпаться в панике и страхе от того, что заснула рядом с мужчиной. Они с Эйрисом никогда не спали вместе, даже в их первую брачную ночь. В тот темный день Эйрис забылся пьяным сном почти сразу же после всего, и она вскочила и убежала в собственную комнату, едва сдерживая слезы.
И все же на утро после свадьбы она не только проснулась рядом с Рикардом Старком, но и, к ее изумлению, их ноги были сплетены, ее рука лежала на его покрытой шрамами груди, а его рука – на ее талии. Конечно, не стоило удивляться, что два тела в одной постели прижались друг к другу в холодную весеннюю ночь, но… Рейле никогда не было спокойно рядом с мужчинами, только не так. Когда она была королевой в суровой роскоши, с короной на голове – это было совсем другое дело. Она могла как щитом закрыться этим ощущением. В роли же жены? Той, кто лежит обнаженной рядом с мужем? Это было совсем другое.
И она не могла сказать, что все ее страхи волшебным образом испарились, и что теперь сердцем она испытывала девичью любовь к мужчине, которого, если честно, едва знала. Но она доверяла ему, и это было по-новому, по-иному, и каким-то образом ободряло. То, что она не проводила каждую секунду в его обществе напряженной и озабоченной, ожидая нового удара, обвинения или оскорбления. Прошлой ночью они даже побеседовали после… После того, ради чего пришли в постель. Это было странно, лежать в темноте с распущенными волосами, просто беседуя с мужчиной о прошедшем дне, хозяйстве, о том, что случится завтра. Они с Эйрисом никогда так не разговаривали – они вообще не разговаривали.
Ей нравилось говорить с Рикардом, потому что он слушал ее, как бы глупо это не звучало. Он не обращался с ней как с раненой птичкой, с которой надо было вести себя деликатно, но и не вел себя с ней, как с полоумной дурой, которая не разбиралась в истории и политике. Он вел себя так, словно то, что она говорила, имело значение, даже если он не был согласен. Он находил ее слова интересными, и он никогда не перебивал и не отчитывал ее. Прошлой ночью она что-то сказала – она даже не могла вспомнить, что – и он нашел это смешным, и нет, он не расхохотался, но громко вздохнул и напрягся, сдерживая смех.
Она почему-то странным образом испытала за это гордость. Это было смехотворно – почему она должна была волноваться, находит ли он ее забавной? Это был брак, а не пьеса в балагане. Но это было мило. Она не любила его, но она не была против его общества. И не была против его тела. Он был удивлен, когда она пришла к нему, через неделю после свадьбы, заявляя о своих правах жены. Часть ее была в ужасе, как бы по-детски это не звучало, что он испытает отвращение и прогонит ее. Он не прогнал.
Ни один мужчина в здравой памяти не прогнал бы, если только жена не была прокаженной, но все же… Это было приятно. Куда приятнее, чем она ожидала. Может быть потому, что обязанность родить еще одного сына не висела тяжким грузом над ее головой. Может быть потому, что с ним не было больно, пусть даже иногда она вспоминала Эйриса и отшатывалась. Рикард этим не оскорблялся.
Она до сих пор привыкала обращаться к нему по имени, пусть даже в голове. Она задумывалась, думает ли он о ней, как о «Рейле». Когда они были на людях, он называл ее «миледи» и «жена», своим обычным мрачным тоном, а она звала его «милорд» и «муж», но когда они были наедине или с семьей, он звал ее Рейла.
– Рейла, ты могла бы сопроводить Бенджена в Старый Замок через месяц, – сказал он за ужином прошлым вечером. – Путешествие не будет тяжелым, и он был бы рад компании.
Юный Бенджен послал ей неловкую мальчишескую улыбку, делая глоток сидра, и она улыбнулась в ответ.
– С удовольствием.
Она до сих пор привыкала к идее, что может уехать – не с Севера, конечно, но если она хотела, она могла велеть оседлать ей лошадь и поехать с несколькими всадниками в Зимний Городок, и никто не стал бы ее останавливать или возвращать. Она была там уже несколько раз, два раза с Рикардом, и когда они были там в последний раз, она отвлеклась на игравших детей, которые остановились и с любопытством уставились на ее серебристо-золотистые волосы и фиолетовые глаза. Она несколько минут следила за их игрой, а потом заторопилась вернуться к мужу, извиняясь, что задержала его.
– Это теперь и твои люди, – сказал он. – Разве я могу запретить тебе говорить с ними? Ты не перебивала меня, когда я сидел на месте лорда в нашем зале и слушал их слова.
Она улыбнулась самой себе при этом воспоминании, и вздрогнула. Огонь или не огонь, все же было холодно сидеть здесь, откинув меха, без одежды. Она слышала, что одна из ее служанок возится в соседней спальне, скорее всего заправляя постель и выкладывая одежду. Рейла завернулась в сброшенное прошлым вечером платье и, выскочив из постели, поспешила к ванне. Когда она только приехала, многие слуги смотрели на нее как на какое-то невиданное существо, но теперь, думала она, ей удалось завоевать расположение по крайней мере личных служанок и поваров.
– Миледи, мастер Пуль хотел бы… хочет, чтобы я вам сказала, – поправила себя одна из девушек, Дарра, расчесывая длинные волосы Рейлы после ванны, – что едет септон из Белой Гавани, и он будет здесь через две недели. А резчик, Валтон, он ждет вас и леди Кейтлин в башне.
– Благодарю, – сказала Рейла. – Не буду заставлять его долго ждать.
Она быстро съела принесенный ей завтрак и сама заплела себе волосы. Северные женщины, казалось, все заплетали волосы в простые косы, свисающие по спине, и она уже и так достаточно среди них выделялась своей внешностью Таргариенов. Многие жители Винтерфелла никогда не видели похожих на нее до того, как она приехала. Она слышала шепотки и видела ошеломленные взгляды: «у миледи такие странные глаза, клянусь вам, она красавица, но у нее волосы как лед…»
К ее облегчению, на самом деле немногие питали к ней злобу. Что касалось знати – что ж, она слышала, что Амберы и Карстарки призывали к войне с югом до самой свадебной церемонии, а Норри и Лиддлы заявляли, что она не протянет и недели, но – она еще здесь, разве нет? Это чего-то да стоило. Она здесь, она теперь Рейла Старк, принимали они это или нет, и она леди Винтерфелла, и она будет леди Винтерфелла через месяц, и через год, нравится им это или нет. Рикард еще ни разу не пожаловался на нее в этой роли, и он был не из тех, кто хвалит попусту.