Визерис и Вхагар были с Лианной, где в последнее время часто можно было найти мальчика. Элия хотела быть ему больше матерью, но она не могла заменить Рейлу, и у нее были собственные дети. Она хорошо относилась к Визерису, но не всегда было легко забыть, что он был сыном Эйриса, как и Рейгар. Лианна была юна и во многом все еще невинна, пусть даже сама она так не считала, и Элия никогда не старалась сохранять между ними то же расстояние, как между девочкой и собственными детьми.
Лианна сидела на низкой каменной скамье в молчаливых коридорах Девичьего Склепа, глядя, как Визерис дразнит своего котенка веточкой. Сир Джонотор Дарри стоял неподалеку и, судя по его виду, мечтал оказаться на поле боя в поединке с самим Робертом, вместо того, чтобы терпеть эту пытку. Элия не посочувствовала его страданиям. Она отпустила Рейнис, которая выпустила вырывающегося Балериона, и побежала к Визерису, крича от восторга, с новым Черным Ужасом у ее ног. Элия присела рядом с Лианной. Они уже беседовали раньше, конечно же, но никогда не сидели рядом, две женщины, жена Рейгара и любовница Рейгара.
– У моего отца была кошка, когда я была маленькой, – вспомнила Элия через некоторое время. – Не могу вспомнить ее имя.
– Уверена, ее звали не в честь валирийских богов, – пробормотала Лианна, и Элия коротко посмеялась.
– Нет, я так не думаю.
Лианна вдруг дернулась, и Элия оглядела ее.
– Ребенок?
– Он пинается все больше и больше перед закатом, – Лианна не отводила глаз от смеющихся детей. – Ему не нравится ночь.
– Ему… – Элия осеклась. Мальчик. Чего она бы хотела больше? Чтобы Рейгар оказался неправ или девочку Уотерс? Повстанцы не сплотятся вокруг Висении, сказала она себе. Будет она похожа на Рейгара или нет. Она не будет законнорожденным сыном. Висения никогда не сможет претендовать на трон брата. Только не после Рейниры. Не при наличии Рейнис. Девочка – не угроза. Девочка – не опасность. Но девочка значила бы, для Рейгара, что все было не зря. Что великое благо будет достигнуто. И она не была уверена, что смогла бы это стерпеть. – Вы думаете, это будет мальчик.
– Я знаю, что это он, – твердо, упрямо сказала Лианна. – Это мальчик, я чувствую это, я знаю, это мальчик. Мой сын. – Она поколебалась и добавила. – Я бы назвала его Брандоном, но не могу. Это не будет правильно. – Ее бесстрастное лицо чуть дрогнуло, и Элия едва не обняла ее, но она понимала, что меньше всего на свете Лианна Старк хочет, чтобы она видела ее плачущей, поэтому она поднялась на ноги и пошла судить гонки, которые решили устроить Рейнис и Визерис, позволив девочке спокойно взять себя в руки. Дождь капал на крышу над ними, ровный и ничего не чувствующий.
Позже Элия подняла на руки спящую дочь, котенок цеплялся за ее юбки, и она посмотрела, как Лианна отправила Визериса к себе, на ее лице было пустое выражение.
– Я однажды спросила Рейгара, что он будет делать, если это будет сын, – теперь, наконец-то, Лианна Старк посмотрела на нее. – Он сказал, что тогда мы попытаемся снова.
Лицо Рейнис, прижавшейся к ее груди, было теплым и мягким. Элия поправила дочь и сказала, тихо, но твердо.
– Если это будет сын, я поговорю с королем.
Она ничего не могла сказать больше, потому что Дарри стоял поблизости.
Лианна почувствовала, что под словом «говорить» имелся в виду не просто разговор. Она коротко кивнула с мрачным пониманием и отвернулась.
========== Лианна VII ==========
283 З.Э. – Королевская Гавань.
Лианне позволялась одна прогулка в день с тех пор, как ее уложили ждать. Она думала, что иначе сошла бы с ума. Она не помнила, чтобы в детстве бывала рядом с беременными, и почти не представляла, как все это происходит. Несмотря на возражения мейстера, она предпочитала покидать Девичий Склеп и ходить в богорощу, как будто бы помолиться. На самом деле она уже многие месяцы не молилась старым богам. Она боялась сидеть перед сердцедревом, покрытым теперь весенней листвой. Она боялась, что боги отвергнут ее, покинут, как, думала она, она покинула их.
Сегодня ее сопровождал сир Левин. Она знала, что не нравилась ему, когда только приехала, не больше, чем всем им остальным, но Лианна думала, что в последнее время он к ней смягчился. Он никогда ее не поторапливал, и если она заговаривала с ним, он отвечал. Он был очень похож на свою племянницу-королеву. Лианна пыталась понять, с чего принцу Дорна было выбирать жизнь королевского гвардейца, но когда она видела его с Элией и принцем и принцессой, становилось ясно. У нее не было своих дядей и тетей, у ее матери была только одна старшая сестра, леди Бранда, которая вышла замуж за лорда из Штормовых Земель. Лианна помнила, что встречала ее раз или два, она умерла, когда Лианне было девять или десять.
Она ненавидела, что стала такой огромной. Она всегда так много двигалась, всегда была в движении, а теперь была вынуждена ходить так медленно, ее дыхание было быстрым и коротким, застревая в ее горле, ее ноги сводило после каждого шага. Она едва спала по ночам. Она чувствовала себя так, словно ее заперли в чужом теле. В теле какой-то другой, незнакомой ей девушки, бледной, мягкой и беспомощной, вынужденной только сидеть и ждать. Но ожидание и было все, чем она занималась с самого Харренхола, она просто не понимала этого. Она ждала Рейгара, потом ждала его снова, в Башне, потом ждала, когда он ее вызовет, потом ждала здесь, ждала суда Брандона, а теперь она ждала чего-то, чего даже не хотела.
Прошлой ночью ей приснилось, что она родила Рейгару дочь, которую он так хотел, но девочка была покрыта кровавой чешуей, ее глаза были молочно-белыми и слепыми. Бесполезные крылья свисали с ее сгорбленной спины, а между ног висел вялый кожаный хвост. Она завизжала от страха, когда повитуха протянула ей ребенка, но в ее сне Рейгар забрал ее от него и расплакался от счастья, протягивая ребенку палец, который та начала сосать.
– Она прекрасна, Лия, – сказал он ей, и она содрогнулась от ужаса и страха, когда ребенок заплакал. – Наша Висения. Настоящая драконья принцесса.
Она против своей воли начинала дрожать каждый раз, вспоминая это.
Это был просто кошмар. Ребенок будет здоровым и сильным, большим и крепким, как Брандон. В нем ничего не будет от Рейгара, ничего. «И что тогда?» – злобно спросил тот маленький голосок. «Рейгар увидит, что ты родила волчонка, а не змея, и в отвращении отправит тебя домой? Так ты думаешь?» Он может это сделать, упрямо говорила она себе, может. Может быть это так его разозлит, что он отправит ее и ребенка подальше. «Или велит отрубить тебе голову, а ребенка выбросит в Черноводную».
Или он может в кои-то веки сдержать слово, и будет настаивать, чтобы они попытались снова. В ее животе все неуютно поджалось от этой мысли. Она этого не хотела. Не хотела, чтобы он к ней прикасался. Не хотела, чтобы он был рядом, и уж точно она не хотела, чтобы он оказался в ее постели. Ей не было дела даже если он не прикоснется к ней больше никогда, пусть она увянет в тенях, пусть люди будут плевать ей в след, когда она будет проходить мимо, если только она будет свободна от него. Но Рейгар явно дал понять, что в его великом плане значение желаний Лианны значило все меньше и меньше.
Сир Левин придержал для нее дверь в богорощу. Она пробормотала благодарности и пошла дальше, несмотря на боль в ногах и спине, несмотря на усталость. Если она остановится, то не сможет двинуться снова. Теперь ребенок пинался меньше. Рейгар должен был уехать через три дня, повести армию в Королевский Лес и вышвырнуть оттуда повстанцев раз и навсегда. Она надеялась, что Роберт устроит ему долгую погоню, чтобы Рейгара не было здесь, когда родится ребенок. Она не хотела, чтобы он его видел, не хотела, чтобы он его держал, не хотела, чтобы он дал ему имя. Роберт скорее всего скоро умрет, подумала она. Это была ее вина. Она не любила его, верно, но даже в самых черных мыслях, девочка, которой она была, не желала ему зла, кроме хорошей трепки или падения с лошади. Наверное, он ее теперь ненавидел, может быть, желал никогда не слышать ее имени, никогда не видеть ее. Он не знал ее на самом деле, а она не знала его. Он знал достаточно, чтобы поверить, что она изменится, смягчится, научится его любить как, утверждал он, он любил ее. Она знала достаточно, чтобы понять, что он никогда не изменится. Оба были уверены, что другой неправ. Если бы она не сбежала, они были бы уже женаты. Может быть она уже ждала бы его сына.