– Где? – с облегчением прохрипела она, вытирая глаза костяшками пальцев.
Рейнис была со своим отцом. Рейгар спал, его раны были такими ужасными, что большую часть последних пяти дней с его «триумфального» возвращения в Красный замок он спал. Иногда он засыпал сам, иногда при помощи сонного вина. Так было легче менять повязки и простыни. Он всегда так легко спал, на утро после их свадьбы она проснулась на заре и обнаружила, что он сидит у окна, склонив голову над книгами, с арфой у его ног. Настоящий принц-дракон, подумала она тогда, смутно видя его очертания полуоткрытыми глазами и спрашивая себя, не было ли это сном, не проснется ли она снова дома в Солнечном Копье, в постели с кузинами и подругами. Теперь иногда она мечтала снова проснуться там, незамужней, бездетной, не знающей, что готовит ей будущее. Она была счастлива тогда, но хотела большего, хотела мужа, детей и положения, не хотела даром тратить дни, сидя в библиотеке ее матери в Водных Садах.
Теперь беспокойный принц стал королем, который спал так крепко, что не слышал отдаленных криков, хлопанья дверей и топота бегущих ног. Ее взгляд быстро скользнул по нему: белые простыни скрывали многое, но даже его лицо не было нетронуто – Баратеон вбил шлем ему в череп. Ему повезло, что он не умер сразу. Ему повезло, что он не умер, пока его сторонники не вернули его назад в столицу. Ему повезло, что он все еще дышал, хоть и очень неглубоко. Но кроме того – головой, выбритой, чтобы зашить раны, с сломанным носом, со скулами, которые когда то были высокими и острыми, и которые теперь превратились в мешанину порезов и синяков – Рейгара больше никогда не назовут красавцем, если он конечно выживет, подумала она.
Рейнис пряталась под его кроватью, где заснула, и спала мертвым сном, как обычно спят маленькие дети. Ларра нежно вытащила ее и уложила в кресло у очага. Балерион обходил комнату, словно охраняя от возможных опасностей. Сердце Элии все еще громко билось в груди, она положила на нее руку и попыталась успокоиться.
– Все хорошо, – нежно коснулась Ларра ее плеча. – Она в порядке, Элия.
– Я знаю, – сказала она. – Знаю. Просто… – она потерла лоб, немного отворачиваясь в сторону. – Извини. Спасибо, Ларра. Ты не против…
– Конечно, я пойду, найду Визериса, – Ларра уже выходила из комнаты. Элия присела на край постели Рейгара, дрожа. Она не знала, почему была в таком ужасе. Это была ложь. Конечно же она знала, почему. Состояние Рейгара не было известно всему Вестеросу, но вести о том, что король серьезно ранен, быстро распространялись. Они были в опасности. Она была в опасности. Ее дети были в опасности. Восхищались или боялись Рейгара как воина – это было неважно теперь. Он был не в состоянии защищать их, а слабый телом король в Вестеросе…
Она сжала пальцами матрас, сжимая зубы. Нет. Она не будет так думать. Она полагалась на себя и только на себя с тех пор, как он сбежал с Лианной Старк. Она не позволит, чтобы это ее сломало. Она справится, она должна, у нее нет выбора. Если она даст всем понять, что они слабы и расстроены, все будет кончено. Тайвин Ланнистер и его люди через две недели будут стоять у ворот, готовясь сжечь город, чтобы он мог посадить свою дочь и какую-нибудь марионетку на трон, чтобы править руинами. Или это может быть любой другой сильный лорд. Змея есть змея, говорил отец. Неважно, какого цвета камень, из под которого она выползет.
Роберт Баратеон был мертв. Из Штормового Предела не было официальных вестей, но купцы, торговцы, странствующие септоны, моряки и шлюхи, все говорили об этом. Когда падает такой человек, эхо слышит весь мир. Если для них и была в этом польза, так в том, что повстанцы лишились умелого командующего и того, кто был душой восстания. Это была война Роберта. Ну, война Роберта и Рейгара, и теперь один был мертв, а второй мог вскоре за ним последовать. Станнис никогда не казался ей неосторожным человеком. Конечно же, он должен был иметь здравый смысл. Конечно же, он не хотел еще крови на своих руках.
Но он был горд. Все Баратеоны были горды. Он не примчится в Королевскую гавань, моля о прощении за проступки его покойного брата и не распростится ниц у трона, на котором сейчас никто не сидел. Элия бы не сделала этого на его месте. Даже если бы на кону были ее дети, не сделала бы. Не смогла бы. Она Мартелл из Солнечного Копья, дочь ройнаров, наследница Нимерии. Они не склоняются, не сгибаются, не сдаются, даже если против них вторжение, голод и драконий огонь. Она посмотрела на Рейнис, которая все еще спала. Сильный трон, вот о чем она просила однажды Рейгара. Оставь своему сыну сильный трон в наследство. Не делай это своим наследием.
Но Рейгар более не распоряжается своим наследием. Рейгар ничего не решает. Рейгар больше не будет ходить, даже если вообще встанет с постели. Никогда не будет ездить верхом. Не сможет держать копье, меч или щит. Не сможет танцевать, плавать, носить детей на руках. Возможно, в ней осталось мало скорби о самом мужчине, но она плакала по пустоте, что он оставил после себя. Даже если он выживет… Она встала и быстро вышла из комнаты, когда успокоилось ее сердце, и позвала мейстера. Ей было нужно, чтобы он очнулся, пусть и не на долго.
Позже она присела рядом с ним, взяв его горячие мокрые руки в свои. Лихорадка вернулась с большей силой, мейстеры делали все, что могли, чтобы избежать заражения крови, но она видела лицо Хариса, когда он осматривал его час назад. Ему становилось хуже, а не лучше.
– Элия, – прохрипел он.—Воды…
Она вложила в его руки перо, сжала вокруг него его дрожащие пальцы. Его ногти были сломаны и почернели.
– Скоро, – успокоительно сказала она. – Скоро. А пока ты должен подписать.
Его глаза не могли сфокусироваться, и хватка была слабой. Элия взяла себя в руки и подтолкнула его руку к пергаменту.
– Ты должен подписать, – повторила она. – Тут требуется подпись короля.
По листам брызгали чернила, он вздыхал и стонал, ее нервы были на пределе, ее зрение сузилось, и она видела только дрожащие буквы, складывающиеся в его имя. Один раз, второй. Рейгар Таргариен, Первый его имени, король андалов, ройнаров и первых людей, лорд Семи Королевств, Защитник Государства.
Она подписала первую бумагу рядом с его именем, как свидетельница. Элия Мартелл, королева-консорт. Титул куда короче. Именно так о ней и напишут в книгах по истории? «Королева Элия была доброй и верной женой, она давала мудрые советы своему мужу, королю. Во времена войны и бедствий она оставалась верной и благочестивой. Она подарила нашему королю двух здоровых детей. Вот ее подпись. Она была послушной женой и любящей матерью. Да будет она примерам юным дамам. Добрая королева Элия».
Боги, у Алисанны хотя бы был дракон. Не поздоровилось бы Джейхейрису, вздумай он ее провоцировать.
Когда он подписал завещание, провозглашавшее Эйгона его единственным и законным наследником, Принцем Драконьего Камня, законнорожденным сыном, а также письмо в Штормовой Предел, сообщающее о грядущем прибытии под знаменем мира и согласия, она дала ему воды. Она положила ладонь на голую кожу его головы, почувствовала, как под пальцами пульсирует жар. Он словно горел в пламени. Рейгар бормотал что-то о ночи, и он был прав – уже загорались первые звезды.
– Еще сонного вина, – велела она служанке, которая послушно кивнула. – Пусть его величество отдыхает. Я не буду мучить его понапрасну.
Мучить – да. Понапрасну – нет. Она не верила, что возмездие можно было найти на поле боя, даже на том, которые все называли самими семью преисподними, а Роберта и Рейгара – демонами, сражающимися в них, но то, что он переживал, она не пожелала бы никому. Упасть с такой высоты. Он был… он до сих пор остается королем. Он держал их всех на одной ладони, и вместо того, чтобы обезопасить Вестерос, он позволил всему просочиться сквозь его пальцы, подобно песку. Что хорошего в обещанном пророчествами герое, если нет королевств, которые надо было объединить и защитить? Что хорошего в нитях судьбы, когда какой-то мальчишка походя перерезает их? Он мог бы больше ей доверять. В большем признаваться. Она не мешала бы ему. Она могла бы ему помочь найти лучший путь. Рейгар не хотел ее помощи. Он хотел быть правым. Он хотел верить, что одинокий, любящий читать мальчишка, которому нравились песни и легенды, и звезды, мог стать тем, кого все запомнят, тем, кто повернет рулевое колесо. Кто спас их всех. Он хотел верить, что ярость его отца, боль его матери, медленно угасающий свет его семьи, что все это было не зря.