В душе кипела самая настоящая ярость.
Он отомстит и Эггману, и всем тем, кто так, или иначе творил зло по отношению к другим.
Упал. Пытался встать, но не мог. Голова гудела от боли во всем теле. Как будто ему снова перемыли кости.
Скрип резко открытой двери.
Вихрем вошла Руж.
– Черт побери, Соник! – с явным гневом произнесла она. – Тебе нельзя же вставать, и уж тем более ходить! Или я снова попрошу Фауста прочесть тебе лекцию? – более мягким тоном договорила летучая мышь.
– Я… просто хотел… проехать на коляске… – подал ёж измученный голос.
Руж развела руками, пожала плечи. Взяла на руки Соника.
– А ты легче, чем я думала, – решила таким образом поднять моральный настрой ежа Руж. – Наклз вообще по сравнению с тобой далеко не пушинка.
Синий натянуто улыбнулся. Мышка положила его в постель. Посмотрела на капельницы и трубки. Закатила глаза.
– Я пойду за Фаустом, пусть он все обратно поставит. А ты, будь добр, лежи и наслаждайся, хорошо? – подмигнула мышка и снова исчезла в дверном проеме.
Наслаждайся. Хорошее слово.
Раньше, может, и было так, но сейчас он уже другой. Он изменился.
А сейчас он просто слишком слаб. И… надо выздороветь. И только после этого отправится в город. За псом.
Для начала, просто поговорить.
Комментарий к Эпизод Девятнадцатый, часть 2
* Друг-враг
Будет ещё третий отрывок 19 Эп-а.
Анонсы всегда будут в этой группе, где, повторюсь, в скором времени понадобиться сделать решение по квесту ZERO
Ссылка: vk.com/iwbteoy
========== Эпизод Девятнадцатый, часть 3 ==========
17 Сентября, 6 часов вечера.
Когтями по шее. Кровь. Холодная и багряная. Смесь из грязи и пепла.
Размазал по лицу. Его наследие.
Его боль.
Серое небо разочаровывало. Оно больше не указывало путь.
Разбитые остовы дронов. Будто поле битвы какого-то фантастического фильма. И дождь. Капли бьют по металлу, создавая странную капеллу из шелеста и лязга. Вода била по крыше оставшихся этажей госпиталя. Она скапливались в лужи, маленькие ручейки. Даже по шерсти самого пса. Он смотрел на этот мир бездумным и пустым взглядом. Серость. Окружения, будней, жизни. Может, чего то старался добиться?
Запах гниющих тел. Нет, спасибо, он уже утолил голод, не убирая с челюсти остатки пиршества и кусочки ткани. Стоило только напомнить. Ладони сжались в кулак.
Разве это может быть правдой? Что называть правдой? Чья воля заставляет думать, что истина действительно есть?
Капли воды продолжали стучать назойливым звуком. Холодный бетон, холодное и черствое сердце. Покрытое черным инеем. Ведь оно лежит в грязи по левую руку от монстра в теле пса. Чье оно? Может, одного из тех солдат, останки которого лежат в руинах соседнего госпиталя?
Его порыв был безумен. Он летел сквозь улицы, врагов, разметая их на своем пути, погребая оставшихся. Никто не сумел уйти. Никто.
Сзади раздался странный щелчок. Саб не повел ухом. Он не знал, чем ответить.
Монстр все ещё не спит. Он думает.
Новые роботы от Эггмана сумели сдержать натиск пса. Надолго? Неизвестно.
– Не притворяйся. Тебя здесь нет. – произнес пес, поднимая голову.
Яркий солнечный свет и чистый город вдали.
Они сидят на лужайке перед огромной пропастью, ведущей, кажется, в саму бездну. Взгляд в пустоту ясного синего неба, соединявшим мостом весь мир. Всю судьбу.
– Я все ёще здесь. – кошка сидела рядом, поджав под себя ноги и вертя хвостом.
– Тебя. Здесь. Нет. – снова сказал пес. Пытаясь не вглядываться в окружающий пейзаж. Он казался до боли знакомым. Эти невысокие дома, зеленые парки на каждой улице. Все буквально на ладони, осталось лишь коснуться.
– Это тот самый город. – с грустью сказала Кэддисон. – За день до твоего приступа…
– Я знаю. – угрюмый ответ и сжавшиеся кулаки. Обернулся. Сзади - все те же разрушенные здания. Убитые гановцы, выпотрошенные до последней косточки. Промозглый и тоскливый холод. Мрак, укутывающий и убаюкивающий. Подобно матери.
Грязная комната. Телевизор старых моделей вещает лишь помехи и белый шум, говоря надоедливой мелодией о том, что все ещё сидит здесь.
В луже крови. Слезы текут. Застыл в оцепенении.
Дрожащие руки по локоть в багряной жидкости. И белый пес, с глубокой раной в шее, пытается дотянуться до ножа… Сломанные ребра и висящий кусок мяса на боку. Сустав руки выбит, им нельзя пользоваться.
– Я должен был убить тебя ещё в зародыше… Я знал…
Диван, на котором сидела вся семья, разломан в щепки. Старый, ссохшийся поролон, словно песок, был по всему полу. Стекло бутылок и разбитых рамок, в которых раньше были фото. Они есть и сейчас. Лежат на полу, заплывая кровью белого пса.
Беременная кошка, счастливый пес отец. И подпись: “С прибытием в вашем семействе, Аирам и Сизайт!”
Маленькая дочка-кошка, прыгающая вокруг них. Похороны маленького создания, сумевшего прожить всего три года в этом мире войны и смерти.
Рождение сына. Потухший взгляд.
Похороны кошки. И пьяный белый пес, пытающийся грязными руками поцеловать на прощание свою умершую после тяжелых родов. И подпись черным маркером: “Я никогда не забуду тебя, ‘Рэм”.
Маленький сынишка, хотевший казаться выше. Мрачный старший пес, даже не смотревший в камеру.
– Это и есть ты?
– Да.
– Ты считал меня своей погибшей сестрой?
– Нет.
– Тогда… Ты хотел олицетворить мной ту жизнь, что ты потерял из-за отца?
– Это были приступы.
– А может, это он заставил тебя думать, что именно приступы меняют твою жизнь, а не он?
– Я был мал. Я не смог бы понять.
– Ты считаешь себя взрослым?
– Достаточно, чтобы умереть.
– Ты даже не смог себя убить.
– Обстоятельства.
– Это не было вопросом.
– Это не было ответом.
– Может, хватит разговаривать с сами собой?
– Разве я один?
– Разве ты был одинок?
– У меня появилась ты.
– Ты не сохранил меня.
– Я пытался.
– Не в этом дело.
– Но… Что мне сделать, чтобы убрать эту ношу со своей судьбы? Как мне умереть? Кто сможет это сделать? Ответь мне! Ответь!…
Угасающий свет.
Снова та комната. И нож, нацеленный в шею белого пса. Который был гораздо выше маленького
– Кто ты?.. Что ты… за чудовище?…
Немного назад. Всего один шаг. Другой ракурс. Чужая спина. Окно, в котором виден только огонь, покрывший весь дом. И серый клубок из дыма, заволакивающий комнату. Странные пируэты.
– Я… – маленький черный пес упал. – Я… не хотел, папа! Пожалуйста, проснись! Ты не…
Стена из потускневшего камня.
Белый песок, пляж, спокойный океан, заканчивающийся всего-то через пару сотен тысяч километров. Гогот чаек, плывущая вдали яхта с красными парусами. Исчезла в воде всего за миг. Нарастающий звук рева. Он буквально разрывал барабанные перепонки.
– Тебе здесь приятно?
Два шезлонга. Кайт лежала животом вниз, расстегнув бюстгальтер, чтобы не было следа от него. Гладкая кожа нежного, темно-кремневого оттенка. Уставшее, но довольное личико Кэддисон, закрывшей глаза и получавшей удовольствие. Её хвост почти не дергался.
На втором лежал сам пес. Грязная, потускневшая шерсть, из который вырывали клочья. В руках винтовка Барна. Пояс, на котором висели готовые инъекции для любого противника.
Оружие выпало из рук.
– Разве… мы были здесь?
– Это твое… – милым голосом говорила Кайт, – твое отступление? Затишье перед последним раундом?
– Сколько… времени у меня?.. – растерялся пес.
Кайт перевернулась на спину, поддерживая бюстгальтер, не открывая глаз.
– Ты находишься в этом состоянии уже три дня. Неизвестно, что творится там, – она подняла руку и постучала по синему небу, с характерным звуком. – Так что твой монстр не даст тебе расслабится.
– Когда нибудь меня убьют. – с улыбкой говорил Саб, срывая пояс и направляясь в воду, чтобы смыть с себя остатки крови и других субстанций. – И мы встретимся.