– Экстренная проверка систем, обнаружены проблемы, ведётся поиск их устранение.
– Ты смотри-ка. – Саб приблизился к меха-копии. Он нажал на кнопку ещё раз.
Лис не мог видеть приближения пса, так как камеры отключились, но аудио сенсоры всё ещё работали. Стержень шлюза отключился на 96 процентов.
– Диагностика, проблемы не могут быть устранены, ведётся повторный перезапуск всех систем.
– Какая к чёрту диагностика! – Саб плюнул прямо на щели акустики и там что-то зашипело. Он стал переносить центр тяжести своего тела назад, для последнего удара ноги. Но тут его схватил за плечо Эггман, злорадно улыбающийся.
– Видишь? Как же прекрасно видеть борьбу живого и неживого, не с ракурса борьбы физической, а на уровне проводов.
Эггман отошёл от Саба и приблизился к роботу на два шага, пытаясь разглядеть за бронепластинами ту самую борьбу, которая неслышна, не видна, не осязаема, но она ведётся.
– Ну нет, я так просто не сдамся! – Тейлз орал самому себе, не издавая звуков. Он смог всё-таки отбить у металлолома два процента центрального шлюза. ОН уже понял всю методику, и вот-вот он переведёт на свой счёт ещё с десяток процентов, но….
Сенсоры почувствовали приближение чего-то очень быстрого и вытянутой овальной формы, но это всё, что он сумел понять…
…
6 Сентября, начало вечера.
За окном моросил мелкий дождь. В открытое окно залетали капли холодной воды. Ветер порывами теребил штору, но ничего не мог сделать.
Лис лежал на кровати. Уже полчаса, с открытыми глазами и едва бьющимся сердцем. Проверял, реален ли он, или это симуляция больного мозга. Выводы были слишком удручающие. Он не может вспомнить его встречу с Соником. Есть короткий отрывок, когда он чинил ежу биплан. Но не встреча. Видит только силуэты своих родителей и его дом на Южном Острове. Больше ничего. Отрезало и стерло с дампом памяти, без возможности восстановления, пускай и частичного.
Никогда не обращал внимания на что-то оставшееся позади, так как с Соником особо не заскучаешь. Но вот их принудили остаться в особняке, и его единственной зацепкой к прошлому были его воспоминания. Одно время даже практиковал осознанные сны. В голову пришла мысль. А что если “кошмарная реальность” и есть сновидение, которым он управляет? Тогда почему всё настолько жестко привязано к законам обычного мира? Тейлз решил не вдаваться в подробности. Эта гипотеза не выдержала даже двух банальных вопросов.
Не расслышал странных звуков, доносившихся с первого этажа.
К этой “реальности” его вернул заурчавший желудок. Природный инстинкт. Организму плевать, что думают доли головного мозга. У него есть цель спасти себя, и он будет это делать любыми способами.
Сдернул простыню, в которую завернулся. Откинул в угол уже высохшую подушку.
Прошел к двери и вышел в коридор.
Он шел навстречу своей смерти. Уже смирился с ней, заставил Эми усомниться в своих правах на жизнь. Сдался. Струсил, и принял судьбу. Соник ни за что бы так не сделал. Наверное, это и произошло из-за того, что ежа не было здесь. Даже страшно представить, как они сумели бы пережить то количество страшных вещей, которые выпадают на долю спасителей мира, если бы не Соник.
На первом этаже холодно. Не из-за мрачной погоды и наступающего вечера. Просто внизу, в подземном алтаре, Наклз лечит свои раны. Тейлза давно мучил один вопрос, связанный с Мастер Изумрудом, но решил спросить чуть позже, до тех пор, пока всё не успокоиться. Это была бешеная неделя, полная Хаоса и несуразицы, которая чуть было не стоила им жизни.
Эми смотрела в окно и завивала кончик занавески. Лампочка тускло горела, в тишине был слышен её скрип. Серое и унылое. Он подошел к другому окну. Вгляделся. Под навесным тентом сидели солдаты. Охраняли. Кого и от чего?
Тейлз отступился и чуть не пошатнулся. Он отчетливо видит в ладони чеку, а на шерсти кровь. Зажмурил глаза.
Исчезло.
Лис больше не может так. Понимал, что нужно забить голову другими мыслями, развлечься, если это не будет выглядеть сумасшедшим безумием в такой ситуации. Каждый вдох давил на душу, заставляя переживать одни и те же моменты по нескольку раз. Лис не может так больше.
– Ну… Как ты, Эми? – выдавил Тейлз, отойдя от оконного проёма. Смотрит в пол. Ему ужасно смотреть в глаза кому-либо. Особенно ей. Ссохшимся губами говорить трудно.
– Мне плохо, Тейлз. Мне страшно. – медленно протянула она, без какой-либо интонации.
– Прости меня, что я… – лис не договорил. Эми резко перебила его.
– Не мы виноваты, Тейлз. – ежиха повернулась к нему и глядела прямо в глаза, из-за чего он съёжился. – Они виноваты. – уверенным голосом она указала на солдат. – Только они. Это они хотели убить нас ни за что, они гнались за нами по лесу, это они хотели выбить все окна и пробраться к нам и перерезать нам горло! Только они! – перешла на крик, и ударила по подоконнику. Стекло звонко отозвалось на это. Ежиха тяжело дышала. – Слава Богу, что Соник с Крим жив. Слава Богу, что Наклз выжил… – она закрыла глаза и отрешенно убрала взгляд от лиса.
Ей трудно убрать из головы то, что произошло всего несколько часов назад. Как они вместе бросились к упавшему, не подающему никаких признаков жизни, Наклзу. Как взяли его под руки, не смотря на отчаянные крики гановцев, и не взирая на наведенные на них пушки, потащили его в дом. Как Эми губкой оттирала грязь, а Тейлз трясущимися руками разбавлял антисептики и обеззараживающие. Как Наклз откинул их и на четвереньках дополз до входа в подземный алтарь. Выбил запертую изнутри дверь и занялся самолечением. Как подполковник не внимал их просьбам сказать о жизни их друзей, и как потом всё же обронил, что по странному стечению обстоятельств все мобианцы остались в живых…
– Тейлз. – тихо позвала его ежиха. – Давай приготовим что-нибудь поесть?..
6 Сентября, вечер.
– Так-так, и что у нас тут? – Руж звякнула цепями, которые не давали ей выйти из-за стола. Кубическая комната, с “зеркалом”, с до блеска отполированными стенами. И две камеры в противоположных углах.
Цепь Джека застегнули на втором кольце стола.
– И что ты скажешь мне? – наигранно “спокойно” продолжала летучая мышь. – Ты меня сдал, не так ли? И сколько же тебе небесных благ за это предложили, а? – в тюремной робе было очень неудобно сидеть, всё терло и мешалось, но иных вещей нижнего белья для мобианок на складе не завалялось. Терпела.
– Руж, согласись. – поджал губы Хёртман. Истинное лицо украшено короткими шрамами и заплывшим зрачком левого глаза. Да и голос почти неузнаваем, но угадывались знакомые нотки. – Если бы тебя схватили за крылышки, ты бы мать родную заложила. – с хорошо скрываемой обидой сказал он. – Поэтому пропустим этот вопрос. Ты знаешь зачем нам устроили очную ставку или что-то вроде этого?
– А ты не переключайся с темы. – грозно смотрела на него мышка. – ТЫ хоть понимаешь, сколько у меня отобрали? Каким трудом я всё это находила?
– Крала. – уточнил Хёртман.
– Да какая разница? – не выдержала мышка, зазвенев цепью. – Из-за тебя все мои сокровища отправятся обратно!
– Да что ты взъелась-то на меня? – устало спросил Джек. – Ты бы сделала точно также и абсолютно без зазрения совести, а я очень долго отпирался. И вообще: я тебе сказал, что за тобой придут, что надо скрыться, а ты поперлась прямиком в свое логово.
– Если бы ты ничего не рассказал, там бы никого не было. – заметила Руж. – Ладно. Эй, там! – крикнула она в направлении фальшивого зеркала. – Что вы хотите от нас?
Тишина.
– У меня нет никаких идей на счет того, зачем устроили нам встречу. – ответил на немой вопрос Джек. – Всё что можно, из меня уже выбили.
– А ты откуда узнал о разноцветных в Бартонве? – со скуки задала вопрос Руж.
– Журналист с Пайрет ТВА. У него было много роликов. Я взял у его записи, сел в машину. А буквально через полчаса подъехали “люди в черном”. Так что я единственный носитель всех этих роликов. Бывший.