И еще письмо к Е.: «Согласно некоторых дел, которыми я сейчас занят, я намереваюсь, как только это возможно, покинуть здешние места и отправиться на два-три месяца в Европу. По всей вероятности, я составлю мой маршрут таким образом, чтобы иметь возможность заехать в Ревель и Гельсингфорс после того, как предварительно побываю в Лондоне…»
4 апреля 1925 года Рейли пишет новое письмо: «Дорогой Е.! Я получил сегодня копию письма Правления, адресованного Б. Я вполне согласен с Правлением, что для окончательного назначения дат и соглашения насчет дальнейшего плана производства мне нужно лично съездить и осмотреть фабрику. Я с удовольствием это сделаю и готов выехать, как только закончу здесь свои личные дела. Конечно, в путешествие я отправлюсь только после того, как подробно посоветуюсь с Вами и инженером Б. Думаю, что в случае благоприятного впечатления от фабрики и моего доклада о технических нововведениях заинтересованные круги окончательно убедятся в выгодности предприятия и сделают все от них зависящее, чтобы облегчить проведение плана в жизнь».
В апреле 1925 года Рейли отправил в адрес МОЦР письмо, в котором рекомендовал перейти к тактике активных действий, решительным способам борьбы с Советской властью, вплоть до проведения террористических актов против руководителей Коммунистической партии и Советского государства. Ознакомившись с этим письмом, Дзержинский дал указание Артузову принять все меры к выводу Рейли на территорию СССР и его аресту.
…И вот наконец на столе Артузова долгожданное сообщение из Финляндии: Рейли прибыл в Гельсингфорс. «Трест» подталкивает его на поездку в Советский Союз. Все понимают: пока Рейли не убедится на месте в реальности «фабрики», то есть существующих контрреволюционных сил в Москве, от Запада субсидий не жди.
В критическую минуту человек обычно бывает самим собой. Авантюризм, как и рассчитывал Артузов, неудержимо толкал Рейли в опасное путешествие. В Гельсингфорсе у чекистов влиятельный «союзник» — сам Бунаков всемерно поддерживает Рейли в его намерении. Он свято верит во всесилие «Треста». Ведь только что «Московский центр» по рекомендации Якушева переправил через «окно» на границе в Финляндию родного брата Бунакова — Бориса, которого тот не видел много лет. Это был исключительно сильный ход со стороны ОГПУ, чтобы окончательно расположить к «Тресту» представителя Кутепова.
Уже все для себя решив, Рейли отправляется в Париж и лично встречается с главой РОВСа генералом Кутеповым. Два медведя в одной берлоге не уживаются: Рейли и Кутепов не понравились друг другу. Рейли приходит к твердому выводу: белоэмиграция бессильна, рассчитывать можно только на внутренние контрреволюционные силы России. Стало быть, поездка не только желательна, но и необходима. А тут еще телеграмма от Е.: «Все готово для общей встречи. Просим сообщить, когда приедете». Е. не только прислал депешу, но и сам приехал в Париж, чтобы вместе с Рейли отправиться в Выборг.
Рейли телеграфирует в Гамбург жене: «Телеграмма получена. Завтра утром еду в Выборг и пробуду там четверг и пятницу. Вернусь сюда в субботу утром и в субботу же сяду на пароход. Из Штеттина телеграфирую, поеду ли прямо в Гамбург или сначала заеду в Берлин. Во всяком случае, в понедельник 28-го я обниму тебя, родная. Телеграфируй мне в Выборг, отель «Андрея».
Одновременно в тот же сентябрьский день Рейли отправил жене и письмо, в котором заверил ее в благополучном исходе дела: «Россия находится накануне важных и решительных событий».
Об этом периоде времени много лет спустя рассказал немало интересного А. X. Артузов в лекции молодым чекистам. Приведем из нее некоторые выдержки: «От «Треста» имелись послы в Риге, Ревеле, Париже и Лондоне. С ними считались как с представителями второго (подпольного) правительства России. Для нас «Трест» таил некоторую опасность. Определенные круги за границей считали: раз существует «второе» правительство, значит, Советы не так уж сильны. Это могло подтолкнуть их на более решительные действия против нашей страны.
Пожалуй, в некотором недоверии остались англичане. И они решили прощупать истинную силу «второго» правительства. Для этого выбрали Рейли. Естественна и его связь с Бунаковым, «послом» в Финляндии, бывшим социал-революционером, поддерживающим длительное время связи с английской разведкой. «Трест» перетянул «посла» на свою сторону, убедив его, что русское дело дороже английского. Бунаков постепенно охладевал к англичанам.
«Посол» был связан со своим братом, оставшимся на родине, изъявившем согласие сотрудничать с нами. Брат регулярно информировал Бунакова о делах в России, в частности о состоянии «Треста», представляя его как вполне дееспособную организацию, могущую повернуть судьбу России.
И все же Бунаков изъявил желание связаться с Рейли, видя в нем не только представителя «владычицы морей», помощь которой неплохо заполучить, но и человека, который обладает определенным опытом колонизаторских методов свержения неугодных режимов. Отсюда и оживленная переписка с ним. Бунаков снабжал англичан некоторыми сведениями, получаемыми из России. Но английской разведке этого было мало. Она привыкла верить информации, получаемой из первых рук. К тому же на всех этапах борьбы с Советской Россией Интеллидженс сервис имела в нашей стране своих тайных резидентов, которые инспирировали заговоры… поддерживали контрреволюционные силы.
В Финляндии Рейли устроили пышную встречу. Все шло по драматическому закону нарастания действий. Для пущей впечатлительности, а главное — чтобы заставить Рейли отправиться в далекое путешествие, были направлены наши люди, разумеется от имени «Треста». Они стали своего рода снарядом для начала атаки, убеждая Рейли, что он должен все посмотреть своими глазами, лично оценить состояние организации. К тому же само появление Рейли как английского представителя вызовет еще большую активность «Треста». Ему гарантировалась полная безопасность в переходе границы».
Действительно, несмотря на все уговоры, невзирая на собственную тягу, Рейли колеблется. Строго говоря, его можно понять: еще свежа в памяти история с Савинковым, а над Рейли как-никак «висит» дамоклов меч старого смертного приговора.
Все, что может, пускает в ход Якушев. Это он разработал для Рейли весь график трехдневной поездки, о которой тот писал жене. Александр Александрович оставил выразительный портрет английского агента: «Рейли одет в серое пальто, безукоризненный серый в клеточку костюм. Впечатление неприятное. Что-то жестокое, колючее во взгляде выпуклых черных глаз, резко выпяченная нижняя губа. Очень элегантен. В тоне разговора — высокомерие, надменность».
Ведет яростную атаку на Рейли неистовая Мария Владиславовна Захарченко-Шульц при молчаливой поддержке мужа — Георгия-Григория Радкевича. Они только что в который раз переправились в Финляндию из Ленинграда через «окно», которое держит преданный «Тресту» командир-пограничник Тойво Вяха.
Артузов в Москве понимает, что нужно поддержать усилия Бунакова и Захарченко-Шульц. Хорошо бы кого-то послать в Финляндию как представителей именно сейчас. Кого? Федорова никак нельзя, он последний человек, которого видели рядом с Савинковым в прошлом году. Отпало по разным причинам еще несколько кандидатур, Артузов вызвал своего заместителя Стырне, чтобы посоветоваться с ним. Тот словно только и ждал этого разговора:
— Что тут думать. Артур Христианович, есть очень подходящий человек, и не кто-нибудь, а бывший царский генерал. Да, впрочем, вы же его сами знаете — Потапов Николай Михайлович. В «Тресте» с 1921 года действует. Его преданность Советской власти испытана.
Артузов обрадованно хлопнул себя ладонью по лбу.
— Бог ты мой! Как же это я запамятовал о нем! Пригласите его к нам незамедлительно! Проинструктируем его вместе, обрисуем характер противника, ознакомим с последними делами «Треста».