Вадим уходил от дома погружённый в раздумья и, возможно, не расслышал бы свиста, но Регги мгновенно услышала и помчалась ко мне, а уж с нею – поспешил ко мне и Вадим. Правда, перед тем как подойти, он насторожённо глянул наверх, и я сразу вспомнила, что над моей комнатой – апартаменты Сергея.
– Ты давно здесь? – первое, что он спросил.
– Только что. Вадим, что происходит?
– Оля… Если я скажу тебе, что происходит, это будет весьма пристрастное высказывание. Лучше, если спросишь у Андрея. Тем более что Сергей меня уволил.
– Как?!
Вадим отвернулся. Кажется, он с трудом держался, и я решила, что сейчас и впрямь лучше ни о чём его не расспрашивать. Наконец он совладал с эмоциями.
– Как? Просто. А вот за что – мне самому хотелось бы знать.
– То есть у меня теперь телохранителя не будет, – сделала я очевидный вывод. – А… бегать по утрам со мной ты тоже не будешь?
– Так, Оля. Давай чуть попозже, ладно? Я попытаюсь собраться с мыслями. Ты позвони вечером, перед сном, ладно? У Андрея есть все мои номера и адреса.
– Ладно, – потерянно сказала я.
Он сразу заметил.
– Не расстраивайся, Оля.
– Я не расстраиваюсь. Я не понимаю.
Мы ещё немного постояли у моих окон, после чего он кивнул и пошёл куда-то через лужайку. А Регги шла у его ноги и всё оглядывалась, будто тоже не понимала, что произошло с людьми, которых она хорошо знала.
Я влезла в окно.
Может, Сергей решил, что опасность мне больше не грозит и не стоит тратиться на телохранителя для меня? Ну и пусть. Дело хозяйское. Но недоумение осталось каким-то тяжёлым ощущением на душе.
Закрыв окна, я присела на кровать. Почему-то в кресло не захотелось. Странно, но теперь комната мне показалась и пустой, и немного даже… чужой. А вот любопытно… Если в доме Сергея такие перемены пошли, может, мне каждый день теперь домой можно уезжать? В сторону дачного посёлка ездят несколько автобусов, мне приехать нетрудно. Всё. Решили-постановили: спрошу сегодня за ужином. А-а… А пригласят ли меня на ужин?.. Тогда на вечерней перевязке.
В дверь поскреблись. Я встала и открыла Стаху. Он решительно прошёл в комнату и сел на кровать, где только сидела я. Ну вот… У меня здесь остались только Андрей и Стах, с кем можно поболтать. Раз наверх теперь мне путь заказан. Я невесело хмыкнула. Кажется, я теперь только прислуга. Или вольнонаёмная? Как это называется?
А не слишком ли быстро я оценила ситуацию как пропащую? Не накручиваю ли я себя? Сергей-то мне ещё ничего не сказал. Однако, оглядев другими глазами комнату и вспомнив сегодняшние травы, заполонившие её, я подумала: было предупреждение, чтобы я не волновалась. А значит… Вполне возможно, я теперь здесь вообще не нужна… Я села рядом со Стахом. Не хочу думать, почему-то сразу мысли какие-то упаднические начинаются… Кот пересел ко мне на колени и вздохнул. Я его обняла и, забравшись с ногами на кровать, прислонилась к подушке. И мы уснули.
… А ещё здесь у меня оставался белый волк. Я гуляла по сонному лесу, а волк следил за мной из-за всех деревьев. Во сне не было слышно звяканья цепи от капкана, но волчьи глаза, угрюмые и полные тоски, я видела постоянно…
Андрея на обед тоже не позвали. Он накрыл наверху на троих и спустился на кухню. Впрочем, он-то не горевал. Хотя был смущён, что не пригласили меня. Зато ситуация с ним заставила меня всё-таки остаться с ним обедать. В знак солидарности.
– Андрей, мне платят. Наёмная служащая не сидит с хозяевами за одним столом, – спокойно сказала я на его смущение. – Честно, я жду, что Сергей откажется от моих услуг.
– Нет, – твёрдо сказал Андрей. – Лина не сможет… э… работать с твоим снадобьем, так что ты останешься.
– А почему он уволил Вадима?
– Не знаю. Честно.
Глядя, как он накладывает в мою тарелку салат, я начала думать, как бы стать понезаметней. Вязаные вещи – забыть. Превратиться в тень. И одеваться как тень. Не высовываться. Деньги-то в любом случае нужны. А ещё подумала, что теперь времени у меня больше станет, и я смогу чаще бегать по лесу. Кстати, о птичках…
– Андрей, спроси у Сергея, раз такие дела. Я ведь теперь нужна ему только утром да вечером. Может, будет удобней, если я буду приезжать сюда и уезжать?
Только спросила – и вдруг глаза потеплели. Изумлённая – что?! Слёзы?! – я сглотнула, чтобы хоть как-то приглушить странное желание заплакать. Чёрт побери! Меня никто не заставит плакать из-за каких-то… из-за каких-то… Внезапно вспомнилось: «Я не хочу, чтоб ты приснился ей…» И вспомнилось, как я думала про Андрея и Аню, что не буду лезть в их дела, потому как взрослые… И вцепилась зубами в палец. Не заплачу.
– Оля, ты что?.. – растерялся Андрей.
– Всё так хорошо было – и вдруг… – тонким голосом пожаловалась я. – Я уж думала – чуть не в рай попала…
Он протянул салфетку. Лучше б он не сочувствовал мне. Я тут же разревелась в эту салфетку. Андрей вскочил, зачем-то схватил полотенце, при виде которого я заплакала уже навзрыд, одновременно смеясь сквозь слёзы над собственной глупостью.
И в этот момент распахнулась дверь в кухню. Сергей – чем-то очень недовольный. Лицо – высокомерное, не подойди. Остолбенел при виде меня, ревущей, да так остолбенел, что я, как глянула на него, так у меня точно истерика началась. Только закрыла ладонями лицо и бормотала, задыхаясь:
– Из-звини, извини!..
– Что случилось? – резко спросил он.
Опустив ладони, я заметила, как напряжённо стоит, вытянувшись в струнку, Андрей, и поняла, что лучше ответить на вопрос Сергея.
Заикаясь от плача, одновременно кривя непослушные губы, показала ему край ладони, указательный палец в крови – прокушенный, но ведь Сергей не знает, что прокушен! – и со вздохом пояснила:
– Палец сдуру ножом порезала. Больно. Но сейчас всё пройдёт. Андрей мне, вон, салфетку дал и йод обещал принести. Так что всё в порядке.
В общем, испортила я ему хозяйский выход со всеми его высокомерными заморочками. Он растерялся. Даже светло-зелёные, почти ледяные глаза потемнели. Видно было, что порывался несколько раз подъехать ко мне – то ли утешить, то ли ещё что-то. Но Андрей уже склонился надо моей ладонью с ваткой и йодом. Сергей, теперь явно чувствуя себя ненужным, быстро выложил на стол мобильный телефон:
– Оля, это тебе – на всякий случай. Андрей покажет, что и как.
И сбежал.
А мы с Андреем долго смотрели ему вслед.
– Как там, у Шекспира? – тихо сказал Андрей. – Прогнило что-то в Датском королевстве?.. На ещё салфетку, вытрись. Переживём. Ну, успокоилась?
&nnbsp;bsp; – Ага… – Я шмыгнула носом, чувствуя, как он распух, и жалобно попросила: – Андрей, ты мне покажешь, как с этим телефоном, а? У меня такого навороченного в жизни не было. – О том, что у меня мобильного вообще не было и нет, промолчала.
– Покажу, конечно. Смотри сюда. Это кнопка вызова Сергея. То есть его искать в телефонной книге мобильника не надо. Эта кнопка – мой телефон. Звони, если что…
Через полчаса я повесила на грудь вязанный крючком чехол с личным мобильником и решила немного развеяться.
Ещё через полчаса мобильник зазвонил, и я его чуть не минуту выпутывала из этого чехла и лихорадочно вспоминала, куда тыкать, чтобы ответить.
– Да?
– Оля, ты где?
Не мог вопроса другого придумать! Зато ответ ему будет… Хи… Кхм…
– Под забором!
Хороший он мне мобильник дал – чувствительный очень. Как поперхнулся Сергей – отчётливо слышно было. И – замолчал. Собрался с мыслями (не буду ему объяснять всё подробно, пока сам не пожелает!) и осторожно спросил:
– А что ты там делаешь?
– Малину белую ем, – мстительно ответила я.
16.
Это, конечно, не совсем забор. Так, остатки былой роскоши – чуть подальше от того места, где мы с Сергеем ели малину. Здесь темно и уютно, как в шалаше. Он, забор этот, спрятанный кустами малины и вишни-"плакучки», махонький, всего метра три в ширину. Два столбика, вбитых в землю, две поперечные жерди – и доски на них. В одном месте доски не хватало, так что я, усевшись на корявую нижнюю жердь, снимала спелые ягоды с веток поближе и размышляла. Я уже всё для себя решила. Запутанных ситуаций не люблю. Легче их рвать сразу. Но сейчас мешал Стах. Я-то уже сегодня решила сбежать, сразу после вечерней перевязки. А что? Через лес – час спокойной ходьбы. Утром, благо Сергей встаёт не слишком рано, а я – наоборот, как раз бы успела к перевязке утренней. А потом бы опять сбежала. И целый день свободна.