– Ты как?
– Хорошо, – задыхаясь, ответила я. – Просто очень здорово.
– Ещё?
– Ещё!
Он усмехнулся уголком губ и рванул дальше – по тропе, почти невидимой в густой траве и цветах. Стебли хлестали по ногам, но бежать давали. Преодолевая сопротивление тропы, я совсем забыла, что заставило меня психовать. Медвяно-травные запахи вечернего леса пьянили голову и заставляли думать уже только об одном – свалиться бы в эту густую копну трав и, раскинув руки, долго смотреть в постепенно темнеющее небо.
… Мы вышли снова к дому, когда машины у крыльца уже не было.
Развернувшись, я обессиленно села на ступени небольшой лестницы. Рядом взгромоздилась абсолютно счастливая Регги – так близко, что я смогла обнять её. Вадим, будто и не бегал – спокойный, снова усмехнулся и зашёл в дом.
Первое, что подумалось: как я завтра ходить буду?.. Ноги, отяжелевшие от неожиданной нагрузки, уже сейчас начинают ныть. Одно дело – упорядоченная пробежка на минут двадцать или на полчаса. Другое – отчаянный побег. По-другому не назовёшь… Хуже, что, кажется, Вадим, понял это.
В обнимку с собакой я просидела недолго, пока успокаивала дыхание. Вернувшиеся мысли об Игоре оказались более-менее упорядоченные. Всколыхнутая им тревога улеглась, и теперь я могла думать чуть отстранённо.
Ну и что, что Игорь меня видел? Он не пакостник, как Александр. Не наговорит на меня Сергею. А и наговорит – ничего страшного: будет на то его Сергея, высочайшее соизволение (я нехотя ухмыльнулась, насильно кривя губы в улыбке), я уйду домой – и всё. Оставит, но не будет замечать – тоже неплохо: работу закончу, деньги получу… Сама не заметила, как левая ладонь сжалась, словно прядь белых волос Сергея мягко выскользнула из моих пальцев.
Хорошо, что я не влюблена в него. Хорошо, что я не способна на чувства. И хорошо, что внезапное появление Игоря напомнило мне об этом.
Кожей почувствовала, как открылась позади дверь. Не оборачиваясь, сказала:
– Ещё минут десять – и зайду. Регги со мной посидит, ладно?
– Только Регги? А мне нельзя? – сказал Сергей.
– Хозяин – барин, – не успев сообразить, что именно говорю, откликнулась я.
– Опять! – раздражённо сказал он и подъехал ближе. – Что случилось? Чего ты разозлилась? На кого? Какого чёрта вообще происходит?
Сначала я решила, что он сам злится, из-за того что я даже не оборачиваюсь к нему, разговаривая. Но оказалось, его больше злит, что он не может подъехать к той ступени, где мы сидели с Регги. Пандус – в стороне. Тогда я молча вошла в дом, вынесла из холла стул и поставила рядом с его креслом. Села.
– Так нормально?
– Нормально, – ровно сказал он и немедленно взял меня за руку, свесив свою за подлокотник кресла. Ладонь сухая и холодная. Ладно, пусть погреется… Но от первоначальной темы разговора он не собирался отступать. Дёрнул за руку, заставив обернуться, и спросил: – Ну, так скажешь, в чём дело?
– Столько событий, – медленно, подбирая слова, выговорила я. – Устала немного. Не привыкла к слишком активной жизни.
– А к какой привыкла?
– К упорядоченной. Мне нравится, когда всё течёт спокойно, без катаклизмов. Я вообще домашняя. Не очень люблю кардинальных изменений в жизни.
– И что? В моём доме ты этого не нашла? – недовольно спросил он.
– Сначала нашла. Но потом как-то всё кувырком, и всё не так… Не обижайся…
– День рождения – это всегда катаклизм, – угрюмо сказал он. – Перетерпи. Потом всё успокоится – и будет тебе вожделенный покой.
Мы сидели на крыльце и смотрели, как постепенно густеет мрак на ровном зелёном газоне, как чернеют тени от кустов, а призрачно-светлые деревья в уходящем солнце становятся плотней… Сергей снова тихонько встряхнул мою ладонь. Похоже, ему удобно обращать на себя моё внимание таким образом.
– Тебе здесь нравится?
– Конечно. Такое место чудное. Сад как лес. И сам лес – рядом. А уж малинка белая да вишня… Райский сад… А ты? Почему ты здесь? Ты же, я так поняла, человек деловой. Почему не в городе живёшь? Или в пригороде. Я видела там красивые дома…
– Это наши земли, – спокойно сказал он. – Земли, на которых на протяжении нескольких столетий росли поколения нашей семьи. За давностью лет никто, конечно, задаром нам этих земель не вернёт, хотя старые документы на право владения ими есть. Но я постепенно скупаю участки. Осталось совсем немного – часть дачного посёлка. Земля здесь не самая лучшая. Нужно много удобрять и перерабатывать. Под дачные участки плохо годится. Продают охотно.
Я представила: несколько столетий на одном месте – одна семья. Словно пространство дрогнуло перед глазами – в пропасть прошлого. Замечательно. Словами не передать, как же это здорово: знать историю своей семью, стремиться что-то восстановить… Смутно вспомнилось, как в первую встречу он сказал, что с Линой развёлся, из-за того что не было денег, а ей не хотелось всю жизнь тесниться в «хрущовке». Может, его подтолкнуло к восстановлению на родовом месте именно её нежелание жить в однокомнатной квартирке? Спросить в лоб?
– А почему тебе захотелось сюда? Только из-за того, что эти земли ваши?
– Когда был совсем маленьким, лет так под пять-шесть, мама как-то привезла меня сюда, – усмехнулся Сергей. – Она говорит, что я, вообще-то, всегда был спокойным ребёнком. Но что было, когда настало время уходить!.. Я катался по земле и вопил, как недорезанный поросёнок, что не хочу отсюда уходить, что останусь здесь – и буду ночевать прямо на земле. Мама пообещала, что привезёт меня сюда назавтра. И только это успокоило меня тогда. Мы и правда сюда часто приезжали потом. Я поверил, что смогу приезжать сюда, когда захочу, и перестал устраивать истерики. Здесь была умирающая деревня – народ переселялся в город. Кое-кто из горожан захватил пару усадеб под дачи. Я тоже с этого начал. А потом уже начали всё оформлять на законных основаниях. Я к этому времени начал делать первые шаги в новой для себя специальности. Появились деньги. Сначала скупать участки было легко. А вот следующие трудней – там уже обустроились, дома возвели. Весь вопрос упирался только в финансы. Деньги все проблемы решали легко и быстро.
Он замолчал, глядя на дорогу, выворачивающуюся из-за кустов. Наверное, уже часов десять – совсем стемнело, да и прохладно стало.
– Мы ещё сидим? – негромко спросила я.
– Хотелось бы. А ты – нет?
– Просто на тебе рубашка лёгкая. Давай быстренько плед принесу?
Не стала говорить, что вижу, как он постепенно напрягается, сжимаясь от холода. Он обернулся ко мне с хулиганской ухмылкой:
– Плед один? Мне это нравится. Тащи.
Проследив его логику – укроемся вдвоём, – я фыркнула и побежала в дом. Андрей дал мне один из пледов с дивана в холле, и я пошла на крыльцо. Входная дверь открывалась тихо, поэтому я успела услышать:
– Да, досье по его личной жизни. – Сергей говорил по мобильному телефону. Сухо и деловито. – Мне нужна полная картина. Да, последние лет пять. Нет уж, постарайся сделать это к завтрашнему обеду. – Он благодарно кивнул мне, продолжая слушать собеседника, пока я окутывала его плечи пледом. – В конце концов, такие деньги ты тоже ни от кого не получишь. Всё, не скули. Завтра досье будет у меня на почте.
– Деловой мужчина, – поддразнила я его, когда он убрал телефон.
– А тебе какие нравятся? – легко спросил он.
– Ну вот ещё… Спросил. Не знаю. Не задумывалась.
– А всё-таки?
– Принц на белом коне, – сказала я – и вдруг едва не задохнулась от мгновенно возникшей картинки: Сергей, в длинном тяжёлом плаще, распахивающемся на ветру и на каждом шагу, обнаруживая старинное одеяние (камзол, кожаные штаны и крепкие сапоги), быстро и решительно идёт по каменистой местности, а рядом, стараясь не отставать, быстрыми перебежками торопится белый волк. Длинные светлые волосы Сергея то и дело взмывают тяжёлой волной, а зелёные глаза, чуть прищурясь, всматриваются в близкую зелёную стену деревьев… Разворот плеч. Широкий шаг. Какой принц? Уверенный в себе воин.
– Традиция, однако, – рассеянно сказал Сергей, ёжась и подтягивая концы пледа к себе. Кажется, мой ответ воспринят как шутка или усмешка. – А ты?