Пансион этот, открытый 1 сентября 1817 года при Главном педагогическом институте в Петербурге, был привилегированным, как и Царскосельский лицей, учебным заведением для детей дворян. Окончив его, получив там общее образование, молодой человек мог продолжать свои ученые занятия по той или другой специальности или идти на государственную службу.
К экзамену Глинка был подготовлен превосходно. Гувернантка Варвара Федоровна Кляммер, по словам Л. И. Шестаковой, была хорошо образована, а «брат во всем успевал удивительно».
И вот «в начале 1817 года, в 20-х числах января, отец устроил большой удобный возок и отправил мать с братом Михаилом Ивановичем и сестрою Пелагеей Ивановной в Петербург. Но так как сан по делам службы не мог сопутствовать им; то поручил дяде, Афанасию Андреевичу, бывшему опекуну матери и брату ее, ехать с ними…
Мать говорила мне об этом путешествии относительно брата, что он всю дорогу уверял сестренку свою, что они едут открывать новую страну, новые земли… Или превращался в Робинзона, а сестра была у него Пятницею».
Так в играх провели дети весь путь от Новоспасского до Петербурга, и наконец открылся им первый в их жизни большой город.
Вид огромных стройных домов и улиц произвел на меня волшебное действие, и долго, долго сохранилось впечатление восторга и удивления.
О помещении брата в пансион и жизни в Петербурге мать ничего не помнила: ей было много хлопот, а она первый раз была в столице.
Но об этом пишет брат в своих «Записках», равно и о том, что он каждое лето ездил в деревню на каникулы, когда был в пансионе.
Пансион наш помещался в доме Отто, у Калинкина моста, возле больницы. Отец мой не щадил для меня издержек и потому поместил меня с тремя другими, одинакового со мною возраста, воспитанниками и особенным гувернером в мезонине того же дома; там нашлось место и для фортепьяно…
Не стану исчислять всех предметов, которые нам преподавали; скажу только, что я, особенно сначала, усердно занимался во всех классах. Впоследствии любимыми моими предметами были языки: латинский, французский, немецкий, английский и потом персидский, из наук — география и зоология. Я сделал столь быстрые успехи в арифметике и алгебре, что был репетитором последней из них…
Из Положения для Благородного пансиона:
ГЛАВА II — О ПРЕДМЕТАХ УЧЕНИЯ.
§ 13
В пансионе будут преподаваемы следующие предметы:
1) Закон божий.
2) Логика и нравственная философия.
3) Право.
4) Политическая экономия.
5) Математика.
6) Военные науки.
7) Физика и химия.
8) Естественная история.
9) География и статистика.
10) История.
11) Словесность греческая.
12) Словесность латинская.
13) Словесность российская.
14) Словесность немецкая.
15) Словесность французская.
16) Словесность английская.
17) Искусство:
а) архитектура
в) рисование
c) черчение
d) пение
e) фехтование
f) танцование.
Примечание. Желающие обучаться музыке должны платить за это особо. Правление пансиона приложит попечение об уменьшении сей издержки наймом одного учителя для нескольких и заведением общих музыкальных инструментов…
§ 18
В каждом классе курс учения совершается в одиннадцать месяцев, т. е. он начинается в августе и оканчивается к июлю.
§ 19
Правление пансиона назначает предметы, сообразуясь с склонностью и способностями воспитанников. Сие в особенности разумеется о пансионерах меньшего возраста, дабы развлечение внимания многими предметами не произвело запутанности в их понятиях.
В год открытия Благородного пансиона туда поступил Лев Пушкин — младший брат поэта. Он был всего на год моложе Глинки, и они, познакомившись, подружились. Сам Пушкин в тот год окончил Царскосельский лицей, и о сочинениях его уже говорили в Петербурге. Лицейский друг поэта, в будущем один из активных участников восстания декабристов — умный, добрый, пылкий Кюхля (Кюхельбекер), преподавал в пансионе российскую словесность и был к тому же гувернером Глинки. Пушкин часто хаживал в пансион к брату Льву и Кюхельбекеру.
Много лет спустя, рассказывая в автобиографических «Записках» о пребывании в пансионе, Глинка умалчивает о своем отношении к Кюхельбекеру. После разгрома декабристского восстания Кюхельбекер десять лет просидел в одиночной камере в Шлиссельбургской и Кексгольмской крепостях, а потом был отправлен в ссылку в Сибирь и умер в городе Тобольске в 1846 году. Какую роль играл Кюхельбекер в жизни юного Глинки и его товарищей по Благородному пансиону, рассказывает друг композитора Н. А. Маркевич:
«…мысль о свободе и конституции была в разгаре. Кюхельбекер ее проповедовал на кафедре русского языка; А. Пушкин написал свою оду «Вольность», — другую пьесу «Кинжал», — «Деревня»; все это я имел через Кюхельбекера и через Льва Пушкина». Учителя русской словесности, гувернера Глинки Вильгельма Карловича Кюхельбекера, Маркевич называет «благороднейшим, добрейшим, чистейшим существом». Рассказывая о том, какие литературные и политические споры вели воспитанники в пансионе, Маркевич говорит о себе самом, что он «при имени Людовика XIV плевал»… и что его «мнений были Левик Пушкин и Михайло Глинка, который, кроме музыки, был хорошим оценщиком поэзии и не сочувствовал никаким Бурбонам».
Кюхельбекер, горячо любивший русскую поэзию, прекрасно знавший русскую историю, древние русские летописи, народные сказания и песни, не мог не передать своим воспитанникам горячий интерес к истории народа, к его культуре и восторженное поклонение гению Пушкина.
Тогда везде ходили по рукам, переписывались и читались наизусть его «Деревня», «Ода на свободу», «Ура! В Россию скачет…» и другие мелочи в том же духе. Не было живого человека, который не знал бы его стихов…