«Работники» — одно из наиболее значительных произведений Сурикова по силе выраженного в нем отчаяния труженика-бедняка. В книжке журнала стихотворение было помещено отдельно от других поэтических произведений, вслед за «статистическим этюдом» В. В. Берви-Флеровского «Рабочее семейство». В этом «этюде» подробно разъяснялось трудное экономическое положение «работников» (так в то время обычно называли рабочих). Таким образом, редакция журнала усилила конкретную гражданскую направленность стихотворения Сурикова, весьма острого по своему смыслу. Впоследствии произведения поэта на страницах журнала не появлялись.
Устанавливая разнообразные факты, свидетельствующие в основном об отдаленности творчества Сурикова от некрасовской школы, школы «Современника» и «Отечественных записок», нельзя в то же время отрицать какую бы то ни было общность Некрасова и Сурикова.
Невозможно не согласиться с современным исследователем поэзии последних десятилетий прошлого века, когда он пишет о Сурикове и близких к нему «поэтах-самоучках»: «Связь их творчества с поэзией некрасовской школы явственно ощущается в глубочайшем интересе тех и других к жизни русского крестьянства, в использовании богатств русского народного языка, в показе горя народного и поэтических сторон жизни народа». [1]
Отмеченные параллели справедливы, конечно; все же они чересчур общи. Надо полагать, что в стихах Сурикова есть более конкретная связь с творчеством Некрасова. Это прежде всего городской, или «мещанский», романс, представляющий собой, на наш взгляд, определенную аналогию некрасовской поэзии с ее повседневными драмами, печалью и тревогой, вниманием к будням трудящихся и страдающих людей города и деревни. Здесь опять-таки не «влияние Некрасова», его не было, а своеобразный отклик на те же настроения и особенности времени, но на ином поэтическом языке.
Надо сказать в заключение, что подлинно народное, главное, свое может открыться читателю книги стихов Сурикова не сразу.
Если читатель хорошо знаком со стихами русских поэтов прошлого века, он ясно различит присутствие чужих поэтических голосов во многих произведениях Сурикова. Речь идет не о принципиальных связях и соответствиях, а именно о внешних созвучиях, тематических и ритмических заимствованиях и т. п.
Исследователи творчества поэта уже отмечали близость «Удалого» к балладе И. С. Тургенева «Перед воеводой молча он стоит...», сходство «От деревьев тени...» с «Облаком волнистым...» А. А. Фета, «Бедность ты, бедность...» — с началом «Портного» Никитина. К этому можно добавить еще ряд очевидных параллелей: «Беззаботный» — и «Песня бобыля» того же Никитина, пейзажи последнего (например, «Утро») и суриковское «Утро», косари у Сурикова и Кольцова, «Сон» А. Михайлова (Шеллера) и «Сон и пробуждение» Сурикова и т. д. Не только стихи современников от ражаются в произведениях поэта. Так, в стихотворении «На мосту» мысли «бедняка бездомного» положены на ритмическую канву рылеевской думы о Ермаке. В стихах поэта слышатся более или менее отдаленные отзвуки поздней лирики Пушкина, «дум» Кольцова, песен Ф. Н. Глинки и других поэтических произведений.
Украинский поэт Павел Грабовский, переводчик и пропагандист стихотворений Сурикова, писал в предисловии к сборнику его произведений, выпущенному во Львове в конце прошлого века: «Иван Суриков интересен для нас как истинно народный поэт и, кроме того, как поэт, творчество которого складывалось и в значительной мере развивалось под влиянием поэзии Шевченко». [1] Высказав эту мысль, Грабовский указывает на конкретные соответствия стихов Сурикова произведениям украинской поэзии. В частности, он отмечает «шевченковские мотивы» в «Вербе»; ряд стихов представляются ему «дословно» переданными с украинского («День я хлеба не пекла...», «И вот опять пришла весна...» и другие) . [2]
Иногда чувство похожести, «вторичности» обманчиво. При чтении некоторых стихотворений Сурикова такое чувство возникает оттого, что они, даже если не имеют точного образца, конкретного прототипа, по своему звучанию несамостоятельны, литературны, отдают заемной «поэтичностью». В своей рецензии на сборник стихотворений Сурикова А. Н. Плещеев замечал: «В подражании предполагается всегда нечто искусственное, головное, холодное, тогда как в стихах г. Сурикова постоянно звучит сердечная нота; он просто много читал и изучал своих любимых поэтов и так проникнулся духом их, что это незаметно для него самого отразилось на его произведениях». [3]
3
«Биржевые ведомости», 1877, 5 октября. Авторство Плещее ва раскрыто в письме Н. А. Соловьева-Несмелова к Сурикову (ГБЛ).