«Кто прочел хоть одно из этих стихотворений, тот прочел их все. Все они проводят одну и ту же мысль, все пропитаны одним чувством. Автор оплакивает страдания русского крестьянина, его голод, нужду, его безвыходное положение. Хоть он отчасти приписывает это климатическим условиям, но в большей половине своих стихотворений относит положение крестьянина тому неправильному строю, который продолжает держать его в рабстве, в неволе. До сих пор русская песня, по мнению автора, сложилась под гнетом неволи, и все прошедшее русского крестьянина отражается в этой песне. Не запоет ли когда-нибудь он другую, веселую, свободную песню? Автор отчаивается услышать это и страданиям крестьянина не видит конца. Изредка автор одушевляется надеждою, и тогда он видит, как все изменяется в быте несчастного труженика, как новая эра наступает для него, эра довольства и свободы».
Слова чиновного рецензента хорошо выражают опасливое отношение власти к творчеству интересующих нас поэтов.
Высказав все вышеприведенное, Н. Н. Боборыкин добавлял: «Песня, написанная народным языком, может быть, есть самая опасная форма поэзии, самая удобная для пропаганды». [1] Таким образом, особенно неприятно автору доклада было ощущение известной «короткости» между поэтом и читателем из народа, тот факт, что говорят они — в самом прямом смысле слова — на одном языке.
Само собой, творчество поэтов-суриковцев не отрывалось от на родной жизни ни в каком отношении — не только во взгляде на жизнь, но и в темах, жанрах, языке. У всех поэтов мы находим «песни» (в том числе и такие, что стали широко известными, попу лярными); у всех — стихотворения о родной природе, где она обычно связана с крестьянским бытом и трудом.
У всех также находим новеллы из народного быта. Таковы «Морозный день» Григорьева, «Стеша» Дерунова, «Разговор» и «Сумасшедшая» Жарова, «После набора» Родионова, «Невзгода» Тарусина и другие. Эти новеллы построены как бы по принципу «панорамы», последовательного движения кадров-картинок перед читателем или слушателем. Их организует именно такой изобразительно-«плоскостной» ход, а не творческая активность поэта, замешивающего жизненные впечатления в новое сложное художественное единство; они скреплены последовательностью представленных событий, а не единством авторской личности.
Поэты, которых объединил под своей обложкой «Рассвет», представляли собой разные поколения. Бакулин и Разоренов родились во втором десятилетии века, Дерунов был десятью годами старше Сурикова, остальные примерно одного с ним возраста или моложе. Говорим об этом потому, что и разница возрастов сказалась в стихотворениях поэтов, — разница в условиях роста, в особенностях исторической среды. Так, Разоренов был религиозен, любил поговорить на религиозные темы (по воспоминанию Дерунова), [1] написал, например, «Блуждающий во тьме сомненья» — стихотворение, навеянное размышлениями о «божественном». А, скажем, Григорьев или Родионов уже настроены по отношению к церкви и вере безусловно скептически. [2]
Бакулин «к Некрасову, а тем более к Надсону чувствовал брезгливое отвращение». [3] Разоренов «читал произведения новейших выдающихся писателей и чистосердечно сознавался: „Нет, устарел я!.. Теперь другое нужно, теперь нечего мне, худшему изо всех самоучек, лезть в печать!”» [4] Что же касается поэтов младших по возрасту, то никаких: сведений о подобного рода «отталкиваниях» история не сохранила; напротив, имеются свидетельства серьезного интереса, скажем, к тому же Некрасову.
Несмотря на крайнюю скудость материалов о жизни, трудах, вкусах «поэтов-самоучек», несмотря на то что творчество большинства из них дошло до нашего времени в более или менее случайных образцах, в разрозненном виде, — несмотря на все это, можно в определенных пределах точности попытаться очертить краткие портреты каждого из «самоучек» в отдельности.
Старейший из них, Александр Бакулин, создал произведения самые разные по жанрам, однако его любимым поэтическим родом были басни, которых написал он многое множество. От всего их склада, веет «осьмнадцатым столетием», они проникнуты духом рационалистического просветительства, особо прославляют разум, про свещение, науку, справедливость. Бакулин не прочь порой высказать разумное поучение и в адрес царей. Так, в басне «Сновидение царя» он заявляет: «Слава, крепость и величье трона с народным счастьем съединены»; говорит о вреде, который часто приносят плохие помощники, дурные приближенные «величью царскому и славе трона». [5] Тематика произведений Бакулина широка, в них можно встретить живые детали народной жизни, в целом же они более близки к тому, что писали Слепушкин, Алиланов и другие, — они во власти иных стимулов, иных процессов, чем творчество основной группы авторов «Рассвета».
1
Центральный государственный исторический архив в Ленинграде, фонд Петербургского цензурного комитета.