В сугробы
Прямо на глазах.
Коль чуда ждать мы перестали,
Всё измеряя на весах,
Вдруг сплыли все проблемы разом,
Как предрассветный рваный сон.
Фонарь моргал подбитым глазом
Там, где дорога под уклон
Бежала резво и опасно
К покрытой снегом корке льда.
И было тошно и неясно:
Ещё бежит ль под ней вода?
Полз холодок ветрами с юга,
Что раскачают тонкий лёд –
И мы опять сорвёмся с круга,
Лишь рыбка в проруби блеснёт…
Не золотая, – та, что снова
Махнёт русалочьим хвостом.
Ты вновь не скажешь ей ни слова,
Пытаясь выловить шестом.
* * *
Вот и неизбежное настало:
Перестала слышать, – не кричи.
Белое из снега покрывало
Постелила жизнь сама в ночи.
Говорить бессмысленно и глупо:
Расшибётся птица о стекло.
Выброшена старенькая лупа –
Сквозь неё виднее было зло.
Мы сложили жизнь в одно мгновенье,
А теперь кусаем локотки.
И, страшась влетевших привидений,
На корню изводим сквозняки.
Наше Я,
Запущенное, злое,
Надрывая наши голоса,
Ворвалось, бездумно беспокоя
Тем, как бесполезны словеса…
* * *
В квартире гости…
И в прихожей дым. –
Клубки его ползут под дверь, как змеи.
Себя не ощущаешь молодым,
А голоса в дому звучат наглее.
Из стереоколонок – будто взрыв
Веселья, сумасшествия и звона.
И оглушённый, про гостей забыв,
Плывёшь по речке лунной, что с балкона
Упрямо льётся, душу теребя…
Ты в этот поезд прыгнул понапрасну:
Чужой вагон, где всё не для тебя,
А спрыгнуть на ходу уже опасно.
ПОСЛЕ РОЖДЕСТВА
Возвращенье в будни неизбежно.
Зазвенел будильника сигнал.
Жизнь бежит, –
По рельсам стук железный.
Вкус же к жизни, в сущности, пропал.
Звёзды завалило облаками.
Снег в цветных огнях нарядит тень.
Брошена тетрадка со стихами.
Мягким пледом укрывает лень.
Всё тепло, свернувшись вдруг клубочком,
Примостилось кошкою на грудь.
Звук колёс тревожит молоточком,
Бухает в висок,
Не даст заснуть.
* * *
Опять возвращаемся в будни.
Весь двор – как заснеженный лист.
По снежному полю так трудно
Идти, хоть ты в помыслах чист.
Остались подставки от свечек
С оплавленным воском стоять,
Как плач о несбывшейся встрече,
А значит: нельзя потерять…
Лишь ровное снежное поле
Без красок в морозной тиши.
И сердце споткнётся от боли:
Не стоит бежать, не спеши.
Постой на дороге, тоскливо
Взирая на снежную гладь,
Баюкая боль терпеливо
И руки всё медля отнять.
* * *
Опять сюрпризы у зимы!
Растаял снег,
Весь город серый.
В недоуменье бродим мы,
Как в чутком сне,
Совсем без веры
В то, что поможет выживать –
И на болоте строят замки! –
И камни к небу поднимать,
Тянуть потрёпанные лямки.
* * *
А дождь смывает все снега:
Не навсегда укрыты травы
И лёд, сковавший берега.
И снова нету переправы
Друг к другу…
Сердце в такт частит
Дождю, стучащему по крышам.
Печаль который день гостит,
Но мы опять свой голос слышим,
Который в хоре сник, пропал,
Вдруг потерялся, как иголка,
За маской скрылся…
В карнавал
Людской
Глядим, как будто в щёлку.
Блестит игла средь мишуры:
Не отличить её блеск острый, –
Лежит,
И ждёт другой поры,
Когда поймёшь, что так непросто
Свой голос растворить в других,
Лететь в тепло с печальным клином,
И отвечать за этот миг,
Чтобы назвать его единым.
* * *
Мне больше нечего сказать:
Две разошедшиеся льдины.
И руку, если и подать,
То не изменит суть картины,
Где вскрылась чёрная вода,
Что пузырится бурой пеной
И нас разносит навсегда,
Просвет всё ширя постепенно.
Да. Так бывает…
Всё росло
В нас напряжение и зрело…
Тебя куда-то понесло,
Меня бессмысленно задело.
Теперь две льдины в тишине
Разносит резвою водою.
И коршун рыщет в вышине:
Не промелькнёт ли в тьме живое?
Но только пенится река,
И льды идут своей дорогой.
И опускается рука.
…И остаёшься недотрогой.
* * *
Пришла весна,
Но нынче не твоя.
Губами ловишь этот талый воздух.
Опасны крыш заросшие края
Сосульками,
Взращёнными на водах.
Сосульки
Ловишь прямо на лету:
Обрубят жизнь –
Ты не моргнёшь и глазом.
Летят сосульки, портя высоту,
По воздуху,
Отравленному газом.
Но ловят лица ветер перемен,
Что освежает их струёю влаги.
Я не ищу теперь – любви взамен
Разорванной,
Как смятый лист бумаги, –
Любовь другую…
Ноги приросли
К колдобинам худеющего наста.
Не отрываться больше от земли!
Но сердце бьётся
Часто, часто, часто…
И выпрыгнуть,
Как птица, норовит,
Чтоб возвратиться на бесцветье веток,
Где вить гнездо
Ей жизнь сама велит,
А защитит от «хищных»
Шелест лета.