- Это они? - тихо спросил он.
- Они, - кивнула Марина. - Хорошие девочки.
- Вижу, - большак скупо улыбнулся. - Что теперь с ними делать?
- А что делать? - пожала плечами жрица. - Пусть поживут покуда в опричной[3] избе, не лишнее будет.
- В опричной? - нахмурился Стоян. - Почто так? Сама же говорила - радость великую в наш род принесут, процветание. Да и смогут ли одни в доме хозяйствовать? Может...
- Сироты они. Под приглядом Мары находятся. Ты знаешь, за какие такие заслуги?
Мужчина покачал головой.
- И я не знаю. Как бы нам их долю на себя не принять. А для этого осторожными быть надо. Пусть до весны там поживут. А покуда другие пореже должны общаться с ними. Мало ли что? Бережёного сам Род бережёт. Пока же их пропитанием озаботиться нужно, да чтоб в тепле жили. Пошли пораньше людей, пусть избу с утреца протопят, помоют. Может, кто из баб какой-никакой одёждой поделится.
Стоян кивнул. Всё верно говорила Марина, не стоит поперёк батьки в пекло лезть. Обычаи предками не просто так давались - в этом он уж давно убедился. Потому и выбрали его большаком, что осторожным да осмотрительным всегда был, сам голову куда не надо не совал и людей остерегал. Сегодня вот что-то едва маху не дал, позволил чувствам возобладать. «Старею, видать» - усмехнулся про себя мужчина. Хотел было что-то ещё у жрицы спросить, да не стал, сдержался. Пока слово в твоей голове, оно тебе принадлежит, а как слетело с уст - за него ответ держать требуется перед богами и людьми. А потому не стоит жалеть, если забыл что-то сказать - значит, не готов пока.
Потоптавшись немного у порога, большак вышел, наконец, из избы. Марина едва заметила его уход. Все мысли были заняты девочками. Нет, не так - девицей и девочкой. Знаки на одежде говорят, что девочки пришли из рода Оленя. Да, есть такая деревня примерно в четырёх-пяти днях пути. По реке, вестимо, быстрее, значит, если бы оттуда шла беда, она была бы уже здесь. Что же там случилось? Впрочем, позже девочки сами о том расскажут. Оленушка. Имя родовое, скорее всего, данное старшей дочери в семье. Завидной невестой, наверное, была у себя в роду. Снежка. Душа снега. Такое имя приличествует более посланнице Мары. И пришла она вместе со снегом. Неужели... Женщине пока не хотелось размышлять, что это может значить. Доподлинно ведала лишь, что девочки принесут их роду мир и процветание. Одна - как откуп богам, другая - как Великое Благословение. Но кто есть кто? Неведомо.
И ещё: их приход знаменовал, что скоро у жрицы появится преемница. А значит, сама Марина будет свободна, и, кто знает, может, доведётся ей родить дитя. Как жрица Мары, она должна оставаться бесплодной, пока сама богиня не укажет новую жрицу. Может, это Снежка? Но пока не стоит быть неблагодарной, не стоит гневить Мару пусть тайными, но такими сладкими желаниями. Да, ей уж тридцать пять лет минуло, но ведь бабы и позже рожают. Разве может быть более желанная награда за годы служения?
...Женщина сидела перед остывающим очагом и с улыбкой смотрела, как на рдеющих углях пляшут маленькие огневушки в красно-синих рубахах. Но вот поднялась, сняла со стены пучок заранее приготовленных сухих трав. Сунула в печь, провела по углям. Шустрые огневушки радостно запрыгали по травинкам. Пламя занялось на самой макушке травяной метёлочки - сначала скупо, но после всё более входя в раж. Ведунья тряхнула рукой, сбивая пламя - с угасших веточек повалил сизый горьковатый на запах дым. Марина неторопливо пошла по дому, тщательно окуривая каждый уголок, особо задержалась у двери, наконец подошла к спящим девочкам, несколько раз провела над ними дымящим пучком. Снежка тихонько посапывала во сне, уткнувшись носом в плечо сестры. Оленушка хмурилась, но едва ноздрей коснулся очищающий дым полыни и можжевельника, лоб разгладился, а губы раздвинула робкая, радостная улыбка. Жрица улыбнулась в ответ. Если и была какая скверна на ком-нибудь из них, она успела удрать. Что ж, милые, спите спокойно, утро вечера мудрей.
Обычные люди видят и слышат не всё, что окружает их. Для этого у них есть глаза и уши, которым они привыкли доверять. А если вдруг кто-то увидит мельком НЕЧТО или услышит, пожмёт лишь плечами да отмахнётся: «Поблазилось!» Лишь немногие, особо внимательные, слишком чувствительные могут видеть и читать знаки, понимают суть вещей. Они часто со временем становятся жрецами, волхвами, ведьмами или колдунами, дабы помогать людям. Или сходят с ума, ежели не хотят принимать свою сущность. Если же душа их ко злу обращается - справедливые боги строго взыскивают за сиё непотребство.
У меня нет ни глаз, ни ушей, мир принимаю всем существом своим, а потому вижу и слышу много больше. Вот ярый Позизд в клочья рвёт покрывало снеговых туч - я хорошо различаю полотно его корзна. Убывающая луна то раздвигает серебристым сиянием невесомый пух этих туч, то вновь прячется в них, будто стыдливая невеста. Хохотушки-звёзды весело играют в прятки, то исчезая, то осторожно, проказливо выглядывая. Но здесь, на земле, ветра почти не ощущается - чудеса! Снег уже не падает с небес, а преспокойно лежит на земле, довольный от сотворённой им красоты.