— Кто это к нам лезет? — пробормотал Копаныгин. — Ни хрена себе! Вы гляньте только, какая масса прет! Сотни мегатонн!
— Великие небеса, — проронил Таппи потрясенно, — черные и голубые!
В черноте космоса полыхнула яркая сиреневая вспышка. Когда Середа проморгался, то увидел дрейфующий дискоид. Диск двигался ребром, сближаясь с «Гладиусом».
— Это штурмовой планетарный крейсер себумов! — воскликнул Нупуру. — Ну, ничего себе!
Чем ближе подходил крейсер, тем больше он становился, расплываясь сначала во весь экран, а после уходя за его края. Шел он без ускорения, не быстрее, чем корабль, изготовившийся к стыковке. А потом по обрезу диска раздвинулись вакуум-створы, и грянул залп из лазерных пушек. Лучи чудовищной мощности проткнули броню «Гладиуса» и пронизали его нутро, сжигая переборки и людей. Завыла сирена, заполошно замигали табло, предупреждая о разгерметизации.
— Огонь! — проорал Виктор, судорожно хватаясь за рукоятки обеих ПМП. Надвинув перекрестие визира на крейсер себумов, он выпустил два импульса подряд, накрывая боевой пост. — Мишка! Ты чего ждешь?!
— Не было приказа открывать огонь!
— Какой тебе еще на хрен приказ нужен?! Ты что, не видишь?! Они напали на нас!
Целый поток антипротонов пролился с планетарника, поражая «Гладиус». Середа с ужасом проследил, как блок-схема линейного рейдера на пульте теряет сектор за сектором — себумы выедали «торт»…
— Гады! — зарычал Копаныгин, врубая аннигилятор. — Жабы!
Круговой экран заполнился слоями бурлящего огня и светящегося дыма, исчерченного радиантами разлетавшихся осколков. Из-за дверей поста УАС доносился неумолчный, то слабевший, то нараставший грохот, пол сотрясался, будто в агонии.
— Скафандры надеть! — прокричал Виктор. — Быстро!
— Одевайтесь! — рявкнул Михаил. — Я щас!
Полушаровой аннигилятор дотянул заряд до вражеского крейсера, и экран запылал, вспыхнул ужасной, режущей глаза белизной, зарябил каскадом взрывов — волна антиматерии уничтожала все подряд. Газы, обломки, броня, живые существа — все это, обратившись в жесткое излучение, разлеталось бурлящими огненными вихрями.
— Скафандры! — просипел Виктор, обильно потея — на посту становилось все жарче.
Копаныгин рывком поднялся и взлетел под потолок — локальные гравиустановки отказали, образовалась зона нулевой гравитации, как в атриуме. Невесомость. Ругаясь, Михаил оттолкнулся от потолка, долетел до бокса и уцепился за шторку, упираясь ногами в пол. Шторка поддалась. Кряхтя, Копаныгин залез в скафандр, нацепил шлем и захлопнул лицевой щиток.
— Готов!
— Таппи!
— И я!
Виктор последним облачился в скафандр, замечая, как гаснет круговой экран. Биокерамическая оболочка «Гладиуса» уже накалилась до вишневого свечения, и Виктор видел лишь плотное облако дыма и газа, сквозь которое пульсировал сгусток голубого огня. Вдруг он погас, и туча медленно рассеялась.
Показался крейсер себумов, походивший на корж, чуть-чуть объеденный с краю. «Корж» удалялся.
— Драпают! — вскричал Таппи. — Ага!
Диск готовился к уходу в подпространство, но перед стартом из его объемистого шлюза выплыл цилиндр с пристыкованной к нему сферой. Он медленно вращался, занимая стационарную орбиту над Гадандой.
— Это боевая станция, — пробормотал Нупуру, — охранный спутник. Себумы ставят их везде, около каждой своей планеты… Что же это такое?..
— Это война, — сухо ответил Виктор. — Идем!
С трудом открыв сегментный люк, он выбрался в коридор… и увидел впереди звездное небо.
— А где все? — растерянно проговорил Таппи.
Они долго бродили по коридорам, радиальным и круговым, перешагивали наплывы металлокерамики, заглядывали в сквозные зияния пробоин, но ни одного живого человека так и не нашли. Попадались им только трупы обожженных или задохнувшихся. Обращенных в лед. А трех четвертей рейдера не существовало вовсе — лишь оплавленные обломки тянулись за кораблем, как хвост кометы.
— А ты говоришь — драпают… — с горечью произнес Копаныгин. — Да они раздолбали нас на хрен и ушли!
— К аварийному боту! — приказал Середа.
И они пошли к боту. На душе у Середы было тягостно. Паршиво было. Месяца не прошло с того дня, когда он стоял в каюте капитана Козелкова и предрекал беду. Выходит, накаркал?
Всего аварийных ботов должно было быть восемь, но с краю палубы чернела громадная пробоина — грузовик проедет — и загибалась внутрь затвердевшими струями металлопласта.
— Тысяча двести рентген, — сумрачно сообщил Копаныгин.