— А что конкретно надо делать? — перебил его Шанкар, инженер координатор с «Тенгри». — Воевать? Так мы готовы!
— Земля не готова, вот что плохо! — рубанул Середа. — С нами ведут войну, и мы будем воевать. Должны! Обязаны! Только поймите меня правильно — я никому не могу приказывать это делать! Вы уж сами определите, каждый для себя. И я пойму, если кто-то из вас предпочтет переждать трудные времена и удалится на покой. Я пойму, но не поймут себумы! Не дадут они нам покоя! В общем, решайте. Только решать будете в полете. Грузимся и стартуем!
— Тогда я пошел! — сказал Шанкар и пошагал к дрожащему столбу гравилифта.
Переглядываясь и переговариваясь, люди двинулись в ту же сторону.
— Все на борт! — гаркнул Середа.
Вайнштейн, Фаворский, Федосеев, Таппи, Копаныгин, Лобанов, Говорков, Гумм-на-Взат, Васнецова, Сибиряков — все размытыми синими тенями воспарили внутри гравилифта. Середа оглядел брошенные глайдеры, тускло отблескивавшие купола, вздохнул — вот и еще одна частичка жизни оставлена, перевернута очередная страничка в книге бытия — и вошел в световой столб.
В трюме его поджидал только Нупуру.
— Все уже поднялись, — доложил он.
— Погнали! — махнул рукой Середа.
Колоссальный корабль готовился к отлету. Все пульты в ходовой рубке высвечивались наперебой. Григорян буквой «зю» согнулся у пилотского терминала и колдовал над клавишами и информтабло.
В рубку вбежал взмыленный Чарльз Кэссиди, ухватил Федосеева и повлек в коридор. Федосеев не сопротивлялся.
— Мы тут в твое отсутствие развели немного самодеятельности, — стал оправдываться Григорян, — переводим крейсер в боевой режим!
— Переводи, переводи, — кивнул Середа. — Некогда носок тянуть и равняться на середину…
Еще десять минут длилась кутерьма, а затем Григорян объявил старт.
— Гадские жабы! — пожаловался он. — Все биоуправление по дыркам попрятали. У меня уже пальцы болят!
Крейсер прошел над степью, проплыл над пологими горами.
Атмосфера поредела, опала вниз, уступая место черноте и звездам.
Погребальный обряд провели так, как принято у звездолетчиков. Все собрались на причальной площадке шестого шлюза, к которому примыкала одна из десантных палуб. Середа и Вайнштейн, Григорян, Гумм-на-Взат, Таппи, команды «Тенгри» и «Перуна», планетологи и космозоологи выстроились в два ряда, и Копаныгин, как старший по званию, скомандовал:
— Смирно!
Киберперевозчики пронесли сквозь строй погребальную ракету с останками замученных и невинно убиенных. За краем причала ракета попала в зону нулевой гравитации. Подхваченная сквозняком, она медленно выплыла в створ шлюза. Пластметалловая штора тут же опустилась, и через нее донесся шум уходящего воздуха — это раздвинулись наружные плиты брони, выпуская печальный «груз 200» в космос. На большом круглом экране было видно, как сигарообразная ракета начала разгон, целясь в горящий шар Садиры — похоронный костер для тех, кто сгинул в вескусианских лабораториях. И название-то им другое просилось на язык. Какие уж там лаборатории… Самые настоящие пыточные камеры.
Середа хмуро проводил ракету, терявшуюся в звездовороте, и сказал:
— Надо собрать Совет и все как следует обмозговать.
— Здесь, сразу за палубой, должно быть что-то вроде салона, — припомнил Григорян. — Можно там.
— Веди, — обронил Середа.
Анастас повел. Десантная палуба, девятая сверху, была пуста, лишь один-единственный пустотный штурмовик стоял здесь в гордом одиночестве. Многорукие роботы-ремонтники суетились вокруг него, как муравьи на дохлой гусенице.
Отшагав с полкилометра, военные и гражданские свернули в поперечный коридор и попали в гигантский зал, где впору было бы концерты устраивать. Повсюду раскиданы пухлые круглые матрасы, заменявшие себумам кресла и диваны. На робостоликах оставались неубранными квадратные блюда с жевательными палочками, пластмассовыми мешочками с сосками, из которых выдавливалась густая пахучая паста, и прочими себумскими яствами.
— Надо сегодня же перепрограммировать синтезаторы, — проворчал Григорян. — У нас другая жратва…
Середа отметил, что после уничтожения вескусианского экипажа пилот словно нарочно огрублял свою речь, заимствуя соленые выражения из речи Копаныгина.