Но всё это ни в какое сравнение не шло с самой библиотекой — книжные полки занимали все четыре стены.
Они тянулись от самого пола до потолка, и все были заставлены книгами в кожаных переплётах и каменными статуэтками. Единственные места, не затронутые полками, — это мраморный, отделанный декоративной плиткой камин и широкое окно на восточной стене.
Сегодня из окна открывался превосходнейший вид на укутанный снегом Центральный парк.
Я услышал, как при виде парка у Малвани перехватило дыхание, хотя обычно его было тяжело впечатлить подобными вещами.
Когда мы вошли, Алистер стоял лицом к камину, хотя я был уверен, что наши шаги он слышал. Тем не менее, он не повернулся, пока Малвани тихонько не кашлянул.
Тогда Алистер развернулся к нам и с широкой улыбкой направился к Малвани.
— Кажется, мы ещё ни разу не встречались, хоть я и многое о вас слышал. Я — Алистер Синклер.
— Деклан Малвани, — кратко ответил мой напарник.
Они энергично пожали друг другу руки.
Затем Алистер повернулся ко мне с нечитаемым выражением лица. По глубоким морщинам, пересекавшим его лицо, я мог с уверенностью заявить, что последние несколько месяцев дались ему нелегко.
После окончания нашего совместного дела пресса немилосердно над ним издевалась, а в газетах то и дело мелькали заголовки, вроде «Известный профессор криминального права укрывает преступника в собственной лаборатории».
И неприятности от подобных статей только усугублялись личным предательством по отношению к Алистеру.
— Зиль.
Он пожал мою руку, хотя, как и всегда, был очень осторожен, чтобы не сжать слишком сильно раненую кисть.
Я поприветствовал его, и, когда наши взгляды встретились, я в который раз был поражён цветом и чистотой его глаз. Это был не обычный голубой цвет. Нет, скорее, ярко-лазурный, цвета безоблачного неба. И хотя глаза Алистера горели умом, их ясный, холодный цвет намекал об отсутствии тепла.
Мы обменялись ещё несколькими любезностями и перешли к делу.
— Что привело вас сюда, господа?
Он не пригласил нас присесть.
— Мы расследуем сложное дело, — ответил я. — И надеялись, что вы сможете пролить свет на некоторые непростые свидетельства, найденные нами.
Мы с Малвани продолжали неловко стоять, а Алистер направился к столику, взял кувшин воды и налил себе стакан.
А нам не предложил.
Малвани встретился со мной взглядом и жестом показал, что уже был готов попрощаться.
Но Алистер повернулся. Его любопытство и ум, похоже, пересилили желание держать обиду.
— И что это за дело? — спросил он.
— Довольно запутанное, — ответил я. — Как раз из таких, что вам нравятся.
Алистер пару секунд молчал, а затем захохотал — в полный голос, от души.
Он не мог удержаться: глаза загорелись, а лицо раскраснелось от возбуждения.
— Ну что же, рассказывайте.
И с внезапным энтузиазмом пригласил нас присесть рядом с камином.
Алистер развалился с комфортом на тёмно-синем, обтянутом бархатом диване, а мы с Малвани сели в кресла напротив него.
Я положил на длинный кофейный столик, стоящий между нами, два почти одинаковых письма.
Алистер смотрел на нас несколько мгновений и не двигался.
— Любовные письма? — вопросительно вскинул он бровь.
— Вроде того, — ответил я. — Не прочитаете? — я откашлялся. — Судя по почерку и выбору бумаги, мы полагаем, что оба письма были написаны одним и тем же человеком.
— Вы поместили их в защитный файл, — кивнул Алистер на письма. — Значит, это улики, а не просто случайные записки с места преступления.
— Да, мы так считаем, — произнёс Малвани. — Что вы можете нам о них сказать?
— Лучше вы сначала расскажите мне о деле, — возразил Алистер.
— Нет, прежде всего, мы хотели бы услышать ваше мнение о данных письмах, — сказал я, стараясь сделать вид, что моё предложение не просчитано заранее.
На лице Алистера отразилась мрачное упрямство, и на мгновение я подумал, что он откажет.
Но, в конце концов, он потянулся к кофейному столику и медленным, неспешным движением поднял письмо на нежно-голубой бумаге, подписанное: «Вещественное доказательство № 1».
Это было письмо, найденное рядом с мисс Даунс в театре «Империя», где её убили три недели назад.
Алистер первым делом проверил водяные знаки, но тут я был на шаг впереди него.
— Это бумага фабрики Крейна, — произнёс я, — и вы знаете, что её продают почти во всех магазинах в городе. Не думаю, что нам удастся определить автора письма по выбору бумаги.