— Но я не знаю, где она сейчас. Где угодно, но только не в Нью-Йорке, — произнесла женщина, покачав головой.
— А сохранилось ли у вас что-то от Роберта? Может, последний адрес или фотография?
Адрес миссис Лейтон не знала, но согласилась поискать фотографию. Среди газет она нашла потрёпанный чёрно-белый снимок из детства Роберта, и я тотчас узнал на фотографии женщину из газетной статьи. На руках Элейн держала пятилетнего мальчугана — должно быть, это и был Роберт. Рядом с ней стояли молодая миссис Лейтон с мужем и дочерью.
Я заметил, что в молодости миссис Лейтон тоже была красива.
Как и её дочь, насколько я мог судить по снимку, несмотря на то, что её лицо было наполовину скрыто шляпкой с перьями и вуалью.
Они создавали впечатление очень счастливой семьи. Так что же разрушило их счастье?
Наверно, большую роль сыграло самоубийство Элейн Коби… Но я не думал, что это единственная причина. Скорей всего, самую главную роль сыграла психическая болезнь, забравшая членов этой семьи одного за другим.
Семейное проклятие, не иначе.
— Мы были тогда так счастливы, — прошептала миссис Лейтон, разглядывая фотографию.
— В этом доме есть комната, в которой жил Роберт? — спросил я. — Может, сохранился его письменный стол или какие-то вещи в подвале?
Я думал о его рукописях либо о любом другом образце почерка, который мог остаться в этих стенах. Мы до сих пор не были уверены, что он и есть убийца, которого мы ищем, но его почерк мог бы сразу расставить всё по местам.
Миссис Лейтон покачала головой.
— Он забрал все вещи, когда съезжал. К тому же, подвал постоянно затапливает, и там невозможно что-то хранить.
Мы поблагодарили женщину за уделённое нам внимание.
Когда мы уже почти подходили к калитке, я дёрнул Алистера за рукав.
— Смотри! Там, в углу. Видишь? — я показал на заброшенный сарай у дальнего края участка.
— Выглядит заброшенным.
Мы с Алистером обменялись многозначительными взглядами.
Я осмотрел соседние дома.
Разница между домом миссис Лейтон и окружающими коттеджами была колоссальной и сразу бросалась в глаза.
— Он находится на участке Лейтон.
Я развернулся и пошёл назад. По моим уверенным шагам никто не мог бы догадаться, что внутри меня поселился страх.
Через несколько десятков шагов мы с Алистером подошли к дальнему северо-западному углу сада, где стоял запертый на замок и скрытый за деревьями дровяной сарай.
В нём не было окон; лишь узкая дверь.
Мне так хотелось развернуться и быстрым шагом пойти назад, на улицу, к парому — как можно дальше от этого богом забытого места.
Но сегодня мы проделали слишком долгий путь, чтобы оставить всё незавершённым.
Практически без усилий я открыл навесной замок на двери сарая и толкнул дверь.
И с тех пор, как вошёл внутрь, пробираясь через сети паутины, в это сосредоточение зла, я ни на секунду не пожалел о своём решении.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Я вошёл первым, прорываясь через паутину, оплетавшую дверь с обратной стороны.
На голый земляной пол были кое-как набросаны полусгнившие доски, от которых исходил запах плесени, гнили и болота.
Посреди комнаты я наткнулся на пять коробок, поставленных друг на друга пирамидой.
— Всё в порядке? — от двери донёсся обеспокоенный голос Алистера.
— Всё хорошо, — ответил я. — Но немного света не помешало бы.
Несмотря на то, что помещение было небольшим — всего два с половиной на три метра — света от пасмурного, серого неба не хватало, чтобы хорошо всё рассмотреть.
— У меня с собой есть коробок спичек. Подойдёт? — крикнул Алистер.
— Сейчас попробую найти свечу.
Если Роберт много времени проводил в этом сарае и приходил сюда по вечерам, значит, ему был необходим источник света.
В конце концов, я нашёл на столе наполовину сгоревшую свечу, установленную на блюдце.
Алистер вошёл внутрь; мы зажгли свечу и некоторое время постояли, не двигаясь, давая глазам возможность привыкнуть к смене освещения.
Я слышал, как моё сердце колотится в предвкушении.
Спустя несколько минут мы уже могли рассмотреть окружавшие нас предметы.
Я подошёл к столу.
Под толстым слоем пыли и плесени лежали обычные предметы обихода: катушка ниток, мячик, какой-то рычаг, колода карт, вязальные спицы и несколько стопок книг. От последних тянуло гнилью и плесенью — и не удивительно, ведь крыша явно протекала.