Володя научил меня репетировать. Вернее, он смог привить мне ответственное отношение к выступлениям. Еще со времен работы с Зотовым я прочно усвоила: любой, даже самый простой на первый взгляд номер должен быть отрепетирован. Забавно, но, несмотря на эту установку, ансамбль при Доме культуры назывался «Экспромт».
Володи нет в живых. Хоть он меня уже не может услышать, я в этой книге благодарю его за все, что он для меня сделал…
А школьная жизнь шла своим чередом, нисколько не мешая музыкальной.
Школьные годы принесли новых друзей. Две мои лучшие подруги носили «аристократические» фамилии: Болячкина и Зелепукина. С Катей Болячкиной мы вместе ходили в школу. Катя утром проходила мимо моего дома. Я, увидев ее в окно, выбегала на улицу. После школы мы часто никак не могли расстаться. Стояли на углу и болтали обо всем на свете.
Много лет спустя, когда я приехала в Аткарск, мы с ней встретились. Она стала меня благодарить:
— Спасибо тебе за то, что ты для меня сделала.
Я не поняла:
— Что я для тебя сделала?
Она отвечает:
— Ну что ты, я так старалась быть на тебя похожей!
Это было для меня полным откровением.
В провинции любое маленькое событие становится праздником. Одним из таких праздников для меня стало открытие отдела грампластинок и музыкальных инструментов в книжном магазине. Мама выделяла мне деньги на покупку пластинок с записями зарубежных исполнителей. Их музыкой я старалась скрашивать самые прозаические домашние дела.
Я рано начала помогать по дому. Четверг у меня был днем глажки белья. Из этого я себе устраивала целый праздник. Ставила пластинки Лео Сейера, Дайаны Росс. Из наших — диски Пугачевой и Леонтьева. Я гладила под музыку. По субботам я под звуки голосов любимых певцов мыла полы.
Золушкой при этом я себя никак не ощущала. Солистка ансамбля, шут возьми! Притом — практически единственная. Я полагала, что это обязывает.
Хорошей одежды в магазинах было не купить. Но тут фортуна повернулась ко мне лицом. В нашем дворе жила старушка Надежда Николаевна. Была она профессиональная вязальщица. Она на заказ обвязывала, по-моему, весь Аткарск. Летом она выходила во двор с пряжей и что-то там мастерила. А мы, дети, тут как тут. Окружим ее. А она показывает, как разные петли делать. Мы, конечно, особенно поначалу больше путали рисунок, чем вязали. А она терпеливо все распутывала! И при этом ни на кого не сердилась.
Вскоре я связала себе ободочек на голову. А там пошло-поехало… В седьмом классе я полностью себя обвязывала. Шить никогда не любила, хоть и закончила курсы кройки и шитья. А из пряжи творила себе не только свитеры, но и юбки, и платья.
Модели брала из журнала «Силуэт» — в Аткарск приходило несколько его экземпляров.
С моим вязанием тоже связана одна из наших внутрисемейных комических историй.
Свободного времени у меня было мало. В субботу должен был состояться вечер. А на дворе — четверг. Мне захотелось на танцы явиться в новой кофточке. Я — за спицы. Сажаю перед собой бабулю Валюшку. Прошу ее:
— Читай, пожалуйста, вслух параграф такой-то из учебника истории.
Так я учила устные задания. Зато к субботе я была в полном порядке. На вечеринку пришла в новом. Все ахают:
— Опять она в чем-то необыкновенном!
К девятому классу мне стала тесна школьная форма.
И тут — счастливая находка! Я нашла в мамином шкафу ее старое синее кримпленовое платье со стойкой и длинным рядом пуговиц под жемчуг. Самолично связала себе крючком воротничок и манжеты, накрахмалила их, пришила. Получилось весьма необычно и элегантно. Мама крупнее, чем я. А я тогда была примерно такая, как сейчас, — ну, может, немного больше. Платье ушивать я не стала, и оно так пикантно собиралось складочками под передником. Потом этот наряд с большим удовольствием донашивала двоюродная сестренка Наташа, дочь моего учителя Володи Зотова. Она, кстати, тоже стала профессиональной певицей.
Во что я одевалась тогда? Что ела? Как спала?
А в чем я убегала? В чем-то. Иногда мне снится, что я бегу от него абсолютно голая.
В таких снах я не обременена мыслями о том, как забрать детей, где взять билеты на поезд. Я просто бегу. На мне нет одежды. Но я не собираюсь никого соблазнять. Я, конечно, понимаю, что мой «наряд» можно истолковать превратно…
Дураки! Они не понимают, что я так демонстрирую: я свободна, я бегу, я сейчас оттолкнусь от земли и полечу. Только ветер в ушах будет свистеть. И сквозь его свист я не различу, что кричит мне вслед мужчина, сложив руки рупором. Мужчина. Мой муж. Отец моих троих детей. Мой продюсер. Владелец моего жилья. Собственник денег, которые я зарабатываю. Мой хозяин.