— Ну, учудил твой папаша! — сказала она, отдуваясь. — Пустил этого нехристя в дом. В мою комнату. О, Господи! Прямо ко мне в постель.
— Да замолчи ты! — сказала я тихо, но все-таки сказала. Она фыркнула, отвернулась и пошла на мою постель. Естественно, уступить должна была я, не Каролина же!
— Я отдыхаю, — заявила бабушка. — Если кому-то это важно.
Я погромче закрыла комод и отправилась вниз. Как она смеет его обижать? Он потерял все на свете. Я вспомнила, как ласково чинил он старые стулья своими красивыми руками. Он так трудился над этим домом. Все мы трудились — он. Крик, я. Только не Каролина. Это не ее дом, а наш. Но когда я вошла в гостиную, сестра угощала его кофе, чуть на него не навалившись. Потом она налила себе и уселась рядом с ним, жалостливо сияя голубыми глазами.
— Хочешь кофе, Луиза?
— Нет, — резко сказала я. — Кому-нибудь надо помнить, что это не пикник.
Бежать было некуда, не осталось даже болота, где я могла бы посидеть одна на бревне, посмотреть на воду. Мне хотелось кричать и плакать и чем-нибудь швыряться. Однако, сдержав себя, я взяла метелку и ожесточенно сражалась с песком, прилипшим, словно цемент, к углу гостиной.
Глава 12
Те три дня, что Капитан жил у нас, я избегала его взгляда, но не могла оторвать глаз от его рук. Они постоянно двигались, он хотел вносить свою лепту, помогая по дому. Когда вода ушла со двора и с улицы, первый этаж привели в порядок, правда, пахло там, скорее как в крабовом домике. Мягкое кресло и кушетку мы вынесли на крыльцо, чтобы хоть как-то проветрились. Бабушкина кровать на высоких ножках не вымокла, но сыростью от нее несло, и мы положили тюфяк на крышу парадного входа.
Капитан обращался со мной, словно ничего и не было. Во всяком случае, мне так кажется. Я настолько возбудилась, что не могла понять, где ложь, где правда. Называл он меня «Сара Луиза», но ведь и раньше так бывало. Почему же, называя мое имя, голос его становился душераздирающе ласковым? У меня просто слезы выступали.
На второй день после того, как ушла вода, он отлучился часа на три. Я хотела бы пойти с ним, но себе не доверяла. Бог его знает, что я смогу учудить, если останусь с ним одна! Но когда он исчез, я забеспокоилась. Может, теперь, когда он все потерял, он сделает глупость? С ужасом представила я, как он идет прямо в залив, и он его поглощает. Если б я могла ему сказать, что у него осталась я… что я никогда его не покину. Но как тут скажешь? Я знала, что не смогу.
Забросив работу, я стала его ждать. Мы с Каролиной должны были выстлать бумагой нижние полки на кухне, чтобы перенести туда сверху банки и жестянки.
— Лис, что с тобой? — спросила сестра. — Ты за пять минут пять раз подошла к двери.
— А твое какое дело?
— Я знаю, что с ней, — сказала из гостиной бабушка. — Нехристя своего ждет.
Каролина хихикнула, но сделала вид, что кашляет. Поскольку мы были в кухне и никто нас не видел, она покрутила пальцем у виска, намекая тем самым, что бабушка спятила.
— Да-да, — не унималась наша старушка, — так и смотрит, так и смотрит. Это на нехристя! Я-то все вижу, не слепая.
Каролина захихикала в открытую. Я не знала, кого из них мне больше хочется убить.
— Я говорила Сьюзен, не пускай ты его в дом. Лучше уж прямо беса пустить. Девчонке голову заморочить — нехитрое дело, так…
У меня клекало в горле, как в заболоченном пруде.
— …Так ты его и не пускай, не вводи в соблазн,
Я держала банку бобов и, честное слово, если бы мама не спустилась сверху, я бы, чего доброго, швырнула этот снаряд в кивающую голову. Не знаю, что слышала мама — может, ничего, но самый дух ненависти она ощутила, очень уж он был густой. Во всяком случае, она ласково подняла свекровь из качалки и повела наверх вздремнуть.
Когда она вернулась в кухню, Каролина просто плясала по линолеуму, так не терпелось ей настучать.
— Знаешь, что бабушка говорит?
Я кинулась на нее, как краснобрюхая морская змея.
— Молчи, идиотка!
Каролина побледнела, но быстро оправилась.
— Кто скажет сестре «идиотка», подлежит геенне огненной, — сладенько пропела она.
— Ой, батюшки! — сказала мама, редко употреблявшая это местное выражение. — Мало вам горя, еще прибавляете?
Я открыла рот и закрыла. «Мама! — хотела я закричать. — Скажи, что я не попаду в геенну!» Детские кошмары об адской гибели тут как тут, но бежать мне некуда. Разве можно разделить с мамой страсти моей плоти и горести души?
Когда я в ледяном молчании расставила все банки, я заметила свои руки. Ногти сломанные, грязные, заусениц — тьма. Сбоку, на указательном пальце, красная полоска, это я обкусала ноготь.
«Она прелестна, она любима, она употребляет крем ПОНД», — написано на плакате, а внизу — снежно-белые руки с длинными, идеальными, отделанными ногтями. На изящно изогнутом пальчике левой руки — кольцо с бриллиантом. Мужчина с сильными чистыми руками в жизни на меня не посмотрит. В ту минуту мне казалось, что это — хуже гнева Божьего.
Когда Капитан вернулся, все мы сидели за столом. Он постучался. Я вскочила и побежала открывать, хотя мама не приказывала. Он стоял на крыльце, голубые глаза глядели устало, но улыбался он скорее радостно. На руках он держал рыжего кота.
— Смотри, кто меня нашел, — сразу сказал он мне.
Подбежала Каролина.
— Вы кота нашли! — заорала она, словно чем-то с этим котом связана, и потянулась к нему. Я было обрадовалась — сейчас цапнет, но он ее не тронул. По-видимому, буря его усмирила, поскольку он, громко урча, припал к сестрицыной груди.
— У-ты миленький! — залепетала она, тыкаясь носом в его мех. Если бы ее послали к бесу, она бы и его приручила. Отложив рыбы со своей тарелки, она отнесла ее на кухню, и кот, тая от блаженства, засунул мордочку в миску.
Капитан последовал за сестрицей и помыл руки нашей драгоценной водой. Потом он вынул большой белый платок, тщательно вытер их и вернулся в столовую. Я старалась отводить глаза, зная, что руки опасней для меня, чем лицо, но иногда все ж взглядывала.
— Ну, вот, — сказал он, словно его кто спрашивал, — подбросили меня сегодня в Крисфилд.
Все посмотрели на него и что-то забормотали, хотя было ясно, что он все равно расскажет, спросим мы или нет.
— Ездил я к Труди в больницу, — сказал он. — У нее стоит пустой очень хороший дом. Я подумал, она не будет против, если я там поживу, пока не найду постоянного жилища.
Он тщательно расправил салфетку, положил ее на колени и поднял взгляд, словно ждал нашего приговора.
Первой заговорила бабушка.
— Так я и знала, — туманно проговорила она, не объясняя, что она имеет в виду.
— Хайрем, — сказал папа, — зачем вам спешить? Мы очень рады, что вы с нами.
Капитан искоса взглянул на бабушку, уже открывшую рот, и обогнал ее:
— Спасибо вам большое. Всем, всей семье. Но я у нее там все приберу. Ей будет удобней, когда она вернется. Видите, нам обоим польза.
Ушел он сразу после ужина. Вещей у него не было, он просто взял кота.
— Подождите минутку, — сказала Каролина. — Мы вас проводим.
Она схватила голубой шарф и накинула его на голову. В таком виде она всегда напоминала девушку с рекламы.
— Пошли, — сказала она, и я двинулась вслед за ней.
Так я с ними и шла, едва передвигая ноги. Оно и лучше, твердила я. Пока он здесь, мне несдобровать. Даже если я себя не выдам, бабушка догадается. Но, Господи, как тяжело с ним расставаться!