Такое положение вещей неизбежно вынуждает государство вмешиваться в экономику. Формы этого вмешательства различны, но все они имеют целью увеличить поступления в казну. Первая форма — это увеличение налогообложения путем введения новых видов налогов, «измышление государем новых видов сборов» (там же, 280). Вторая форма — это прямое вмешательство государства в «естественную» конъюнктуру рынка, во внутреннюю и внешнюю торговлю.
Ибн-Хальдун выражает эту мысль следующим образом: «Эмиры и господствующие над странами, которые отрываются от государственных дел для занятия торговлей и земледелием, занимаются приобретением продукции у земледельцев и товаров у их хозяев, прибывающих в эту местность, и навязывают им ту цену, какую захотят, а затем продают их в свое время подданным своего государства по цене, какую назначат» (там же, 282—283). Таким образом, вмешательство государства в торговлю — это «господство над имуществом людей путем приобретения того, чем они обладают, по самым низким ценам и затем навязывания им товаров по самым высоким ценам насильно и по принуждению» (там же, 289). Еще одна форма вмешательства государства в экономическую жизнь — это прямая экспроприация имущества зажиточных людей (см. там же, 368).
Различные формы вмешательства приводят в конце концов только к негативным для государства последствиям. Так, налоги становятся «чрезмерными», и «тогда рынки приходят в упадок... что сказывается на государстве» (там же, 281). Происходит это потому, что налоги приносят подданным «стеснение и тягость, исчезновение доходов, а это убивает их надежды, связанные с торговлей». В результате прекращаются поступления в казну, ибо подавляющая часть налогоплательщиков — земледельцы и купцы (см. там же, 282). Опасность изъятия собственности заставляет богатых людей создавать своего рода «государство в государстве» — набирать наемную охрану своих владений. Но поскольку с силой государства ничто не может сравниваться, богатые люди предпочитают убегать за пределы государства, увозя свои богатства (см. там же, 284).
Все это приводит к разрушению экономики, что означает конец государства, ибо оно — «форма» общества, которая не может существовать без «материи», т. е. материальной, производительной, преобразующей деятельности людей. «Общество, его существование и оживленность его рынков — все это связано с трудами людей, с их деятельностью и активностью, имеющей целью осуществление интересов и достижение приобретении. И если люди отвратятся от добывания средств к существованию и забросят приобретение, то на рынках заселенных областей наступит застой, нарушится их жизнь и люди рассеются по сторонам света, ища пропитания в других землях. Уменьшится число живущих в стране, ее дома опустеют, и разрушатся крупные города. А с их разрушением разрушится государство и власть, ибо государство — форма общества, с необходимостью приходящая в упадок, если пришла в упадок его материя» (там же, 287).
Итак, государство гибнет, оно совершает самоубийство, ибо уничтожает ту основу, на которой только и может существовать, т. е. экономическую жизнь. Ибн-Хальдун подчеркивает объективный характер этого процесса. Причины разрушения государства естественны, поэтому разрушение государства происходит «подобно тому, как происходят естественные вещи [...] как происходит разрушение тела вследствие неизлечимых хронических болезней». «А что естественно, то неизбежно» (там же, 294).
Государство гибнет. Но гибнет не государство вообще. Гибнет конкретное ксенократическое династическое государство. Формы его гибели или разрушения могут быть различны. Возможно распадение государства на более мелкие, захват данного государства другим, более сильным, или же примитивными группировками. В любом случае, считает Ибн-Хальдун, каждое государство обречено на гибель, подобно тому как обречен на смерть человек.
Образно излагая свои представления о государстве, Ибн-Хальдун сравнивает процесс его развития с человеческой жизнью. Он пишет: «Знай, что естественный возраст людей, по утверждениям врачей и астрологов, составляет сто двадцать лет [...] Возраст каждого поколения отличается в зависимости от условий — может быть больше, а может — меньше [...] Возрасты государств, хотя они и различаются в зависимости от условий, в большинстве случаев не превышают сумму возрастов трех поколений. Одно поколение — это возраст одного человека среднего возраста, т. е. сорок лет; это — время, когда заканчивается его рост и развитие» (там же, 170). Иными словами, возраст государства в среднем — сто двадцать лет, это время жизни трех поколений государственных людей, т. е. правящей династии. Для первого поколения характерны простота нравов, относительное равенство. Это поколение еще не порвало окончательно с традициями состояния примитивности. Второе поколение, живущее уже в состоянии цивилизации, в роскоши и изнеженности, является трусливым, неспособным защитить себя от врагов, нуждающимся поэтому в наемной охране и армии. При жизни этого поколения примитивный демократизм сменяется отношениями неравенства, взаимной враждебности и т. п. Третье поколение окончательно деградирует во всех отношениях. При его жизни и происходит разрушение государства (см. там же, 171-172).