Что же до летающего сонмища, то оно лишь наущает человека считать ложным все незримое, расписывает перед ним красоту поклонения тому, что сотворено природой и искусством, и тайно внушает ему, будто нет другого рождения, нет воздаяния за дурные и благие дела и нет вечносущего над царствием.
В этих двух сонмищах есть разновидности особей, которые бывают близ границ области, расположенной за той, где обитают земные ангелы, и которые следуют верным путем тех ангелов, отказавшись от заблуждения бунтовщиков и приняв образ жизни благих от духовных. Таковые, коли смешаются с людьми, не совращают их, не сбивают с пути истинного, а, напротив, благую помощь они оказывают им в очищении их. Это — джинны и хинны.
Кто выберется за пределы области сей, тот вступит в области, населенные ангелами. Из этих областей та, что примыкает к земле, — обитель для ангелов земных. А оные — двух разрядов: справа — ведуны и повелители, слева — исполнители и вершители. Оба разряда то, низвергаясь, упадают в область джиннов и людей, то, взмывая, поднимаются к небесам. Сказывают, что хранители и благородные писцы — как раз из их числа: тот, кто сел наблюдать за правой стороной, принадлежит к повелителям — ему и диктовать; тот же, кто сел наблюдать за левой стороной, принадлежит к вершителям — ему и писать.
Кому дано отыскать путь, что ведет через область сию, тот, вырвавшись на волю, окажется по ту сторону неба, и взору его предстанет потомство от первотворения. У потомства же этого есть царь, коему единому оказывается повиновение. Первый рубеж там населен слугами великого их царя, и они, верноподданные, усердствуют в выполнении дел, сулящих хоть какое-то приближение к нему. Это — племя смиренников, глухих к зову алчности, скупости, похоти, зависти или лени. Им поручено было освоить окраинные земли царства, и они заселили их. Это оседлые жители, горожане, для коих обителью служат прочные замки и роскошные палаты из глины, замешанной столь изощренным способом, что глина области вашей с замесью сей не идет ни в какое сравнение: она крепче алмаза, яхонта и всего, что в твердости своей не знает износу. Жизнь дарована им долгая, и срок платежа в их последний час отодвинут настолько, что смерть похитит их лишь за гранью времени самой что ни на есть отдаленной. Жизнь же они коротают в безропотном осваивании окраинных земель.
За ними идет племя тех, кто находится в более близком общении с царем и кто неутомимо прислуживает собранию, уподобляясь ему. Их оберегали, а потому в исполняемых ими делах никем не заменяли. Они выделены за родственную близость свою, и им предоставлена возможность лицезреть высшее собрание, обступать его, дана радость в созерцании постоянном, безотрывном любоваться ликом царя своего. Во украшение свое наделены они добротою в нравственных качествах, тонкостью и проницательностью в мыслях, благоразумием в подаваемых ими советах, а равно чарующей внешностью, восхитительной миловидностью и безупречнейшей стройностью. У каждого из них — строго очерченный предел, известное положение и отведенная ему ступень, которую никто не может ни оспаривать у него, ни делить с ним, так что все остальные или возвышаются над ним, или же довольствуются скромным местом своим ниже его. Среди них положение, наиближайшее к царю, занимает один — он отец для них, а те чада и внуки для него. От него к ним исходят обращение царя и указ его. К удивительным особенностям их относится то, что свойственная им природа не торопит их дожить до седин и дряхлости, а тот, кто у них родоначальником, хотя он и старше их всех, превосходит остальных и щедро дарованной ему жизненной силою, и изумительной красой неувядающей юности. Отказавшись от крова, все они удалились в пустынную степь, и глубже всех царь.
Впросак попадет всяк, кто для царя сего начнет выводить хоть какое-то родословие; бреднями окажутся слова того, кто вздумает ручаться хоть за какое-нибудь славословие, что оно достойно его; тщетными будут старания того, кто станет искать для него хоть какое-то описание. Сравнения бегут с его пути, и любители сравнений не помышляют применять их к нему даже в мечтах своих. У него нет различимых членов, но в красоте своей он — лик, в щедрости же — длань. Красота его затмевает проявления всякой другой красоты, а великодушие его делает жалкой ценность любого иного великодушия. Когда кто-нибудь из тех, кто обступает его ковер, вознамерится лицезреть его, опустит изумленный взор его долу, и взор тот вернется с унижением, уведенный, можно сказать, назад прежде, чем достиг его. Красота его — как бы завеса красоты его; обнаруживая себя, он как бы прячется, проявляя себя — как бы скрывается. Так и с солнцем: задернется дымкой — видно отчетливо, а засияет — недоступно для взора. Ибо свет его — завеса света его.
Воистину тот царь в полном блеске восходит над родичами своими, не скупясь позволяет им любоваться собой; если же им не удается разглядеть его хорошенько, то лишь из-за недостатка их же собственных сил. Воистину он всевеликодушный, многоизбыточный, вселюбящий, всещедрый, всерадушный, всеодаряющий. Коли кто завидит воочию хоть какое-то проявление благолепия его — быть взору его прикованным к нему, и не оторваться оному от него ни на единое мгновение.
Среди людей отдельные переселяются к нему. Он из милостей своих воздает каждому свое, внушает им презрение к благам этой области вашей, так что если они возвращаются от него, то удостоенными высокой почести».
Старец Хай, сын Якзана, сказал: «Коли б, беседуя с тобою н пробуждая тебя, я не приближался к нему, быть бы заняту мне с ним, и не до тебя уж было бы мне. А хочешь — следуй за мною к нему.
С миром».
Перевод с арабскою А. В. Сагадеева.
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Абу-Абдаллах ан-Натили 16
Абу-Бакр ар-Рази 54, 101
Абу-Саид Мейхени 197
Александр Гэльский 216
Аля-ад-Дауля 25, 27
Анавати Г. Ш. 32
Аристотель (Стагирит) 24, 55–59, 64, 68, 73, 76, 82, 85–90, 93, 107–109, 111, 117–118, 122, 129, 149, 153, 155–156, 165, 168, 183
Аль-Аррак, Абу-Наср 20–21
Аль-Ашари 44
Аль-Багдади, Абу-Мансур 45
Аль-Байхаки 15
Аль-Бакыллани ==45
Бартольд В. В. 37
Бахманйар ибн-аль-Марзбан 28, 69,193
Беркли Д. 174
Бируни, Абу-Рейхан 20, 128
Бонавентура 216
Бруно, Джордано 124
Булгаков П. Г. 20
Бэкон, Роджер 216
Бэкон, Фрэнсис 103
Вильгельм Овернский 216
Аль-Газали, Абу-Хамид 45, 63, 69, 174, 184, 208–213, 214
Гален 82, 95
Гардэ Л. 13
Гегель Г. В. Ф. 186
Геродот 29
Гиппократ 109
Гуашон А.-М. 10, 90, 93
Декарт Р. 142, 168
Джабир ибн-Хайян 130
Аль-Джувайни 45
Аль-Джузджани, Абу-Убайд 24, 27–28? 31, 33,69–70, 151
Евклид 95
Жан де-ля-Рошель 216
Жильсон Э. 168
Ибн-Аби-Усайбиа 15
Ибн-аль-Араби 197
Ибн-аль-Асир 25
Ибн-Баджа, Абу-Бекр Мухаммед 119, 212
Ибн-Зайла 28
Ибн-Рушд (Аверроэс) 56–57, 68–69, 75, 124, 144–145, 184, 196–197, 212, 215–216, 218
Ибн-Таймия 42, 45, 47
Ибн-Туфейль, Абу-Бекр Мухаммед 68, 103–104, 143, 212
Ибн-Халликан 15
Иисус 48
Иоанн Дунс Скот 171, 216
Иоанн Филопон 117–118, 165
Аль-Кадир 43
Кант И. 184
Аль-Каши 15
Аль-Кинди, Абу-Юсуф Якуб ибн-Исхак 36, 54, 58
Ксенофан 128
Аль-Кыфти 15
Леонардо да Винчи 128
Лосев А. Ф. 168
Маджд-ад-Дауля 23
Аль-Мамун 43
Маймонид Моисей 218
Майоров Г. Г. 39, 156
Маркс К. 41
Аль-Масихи, Абу-Сахль 20–22
Аль-Масуми, Абу-Абдаллах 28
Махдави Я. 33
Махди М. 53, 57
Махмуд (султан) 13, 21–23, 26, 44, 49—50
Моисей 48