Ну, в общем, с таким вот настроением я и писал свою повесть.
А ко времени зимнего чаепития в редакции журнала «Знамя» как раз ее закончил. Получилась рукопись довольно солидная – приблизительно 15 авторских листов, около 350 страниц на машинке. Первую часть составила целиком «Высшая мера», а следующие части – как ездил в командировку, изучал документы, встречался с людьми, писал, как написанное не публиковали, как с товарищем из КГБ встречался, как сделал, наконец, «ход конем», и она вышла-таки в сборнике…
Граждане, дорогие мои соотечественники! Самое интересное, знаете, что? С повестью «Пирамида» – не с «Высшей мерой» уже – заметьте! – а с «Пирамидой», этой «повестью о повести» (такой я дал «Пирамиде» подзаголовок) – в конце концов стало происходить ТО ЖЕ САМОЕ! То же, что сначала с осужденным несправедливо Клименкиным, потом с документальной повестью об этих безобразиях, «Высшей мерой», потом с героями повести, а в какой-то мере и с ее автором. А теперь – с самой «Пирамидой»! То есть с «повестью о повести»! «Принцип домино» или «матрешки», как это назвать?!
Удивляться, конечно, нечему, я понимаю. Ведь «все – во всем», тут Анаксагора уместно вспомнить опять. Но…
Короче, история выхода уже не «Высшей меры», а «Пирамиды» настолько интересна и символична, а читательский отклик, который она получила, был настолько внушителен – сотни писем и каких! – на адрес журнала и на мой домашний адрес! – что я понял: нужно писать «Пирамиду-2»! Где рассказать об истории публикации «Пирамиды», и ее последствиях. И привести хотя бы некоторые из писем читателей. Их было так много, что ответить на все я, разумеется, не имел возможности, но именно написанием «Пирамиды-2» и включением в нее наиболее интересных писем я и смогу ответить читателям.
Увы, и в нашей теперешней жизни, на тонущем корабле «Россия»… – в полной – ВЫСШЕЙ! – мере присутствует ТО ЖЕ САМОЕ, что проявилось когда-то в тех событиях, что описаны в первоначальной повести «Высшая мера»! Почему и старались так замотать ее «специалисты». Дьяволы… Дьяволы – на Фуатино! Так же в сущности, как в твоем рассказе, Джек! И они, дьяволы, прекрасно понимают, кто они есть! Потому и запрещают то одно, то другое, то третье…
И ведь пользуются, мерзавцы, тем, что большинство – нормальные люди, – никак понять не могут, В ЧЕМ ДЕЛО и разобраться в том, КТО ЕСТЬ КТО! Мы ведь меряем по себе, нам и в голову не может прийти та мерзость, что живет в головах у дьяволов! Хотя нам давно уже невмоготу – отчего и пьют некоторые вусмерть, и наркотики разного рода употребляют, и с собой кончают или просто перестают реагировать и живут, как зомби… «Ну не может же быть, чтобы люди, на вид такие же как мы, оказывались такими сволочами!» – думаем мы. Но тут-то нас и ловят…
Вот и повторяю опять и опять: выход один – вместе! Давайте попробуем разобраться, кто есть кто и что есть что! А уж потом… Прогоним же дьяволов, наконец!
Повесть «Пирамида – 2» уже написана. Она называется «Пирамида жива». Естественно, она до сих пор не опубликована. Но сама история публикации «Пирамиды», описанная в ней, настолько интересна и показательна, что для полноты картины рассказать о ней хотя бы коротко мне кажется необходимым.
Публикация
Итак, я принес рукопись «Пирамиды» в редакцию самого передового в то время, «перестроечного» журнала «Знамя», в котором была опубликована моя «Ростовская элегия»..
Постепенно «Пирамиду» прочитали в отделе, а также члены редколлегии. И все так или иначе одобрили. Было назначено ее обсуждение, на которое пригласили меня.
Высказывались поочереди, в основном положительно, хотя у каждого кое-какие замечания были. Последним выступал Первый зам Главного редактора. Когда-то он был членом редколлегии «Нового мира» и одобрительно отзывался о моем «Переполохе». Естественно, что именно от него я ждал самого положительного отзыва. И тут…
Сразу скажу: в очередной раз я был потрясен. Хотя он и сказал, что весь прошлый день, отключив телефон, с утра и до вечера, читал мою «Пирамиду» и считает, что публикации она достойна. Но он сделал такие предложения, которые меня поразили.
Они касались главного – моей авторской позиции в столь непростом деле. Он не предложил, он решительно потребовал сократить именно самую главную, с моей точки зрения, вторую часть повести, где действие общественной Пирамиды проявлялось уже не в Деле Клименкина, а в судьбе повести о нем, а также и в моей, авторской, судьбе. То есть, чтобы вся суть происходящего была бы не в нашем общественном устройстве, а именно в случайном уголовном деле. И тогда название «Пирамида» лишалось всякого смысла.