– Эта вещь вам не удалась, – с нажимом повторил завотделом. – Извините, это нам не подходит.
Я взял рукопись и ушел. Что происходит с ними со всеми, опять и опять думал я. Ведь эта повесть не менее важна сегодня, чем «Пирамида», в ней ответы на многие наши вопросы. Но завотделом отверг «Карликов» категорически, ничего не объяснив, не приводя никаких аргументов. Прочитал ли он ее вообще?.
Удивительно, что и в стране происходило нечто такое, что представлялось весьма странным. О необходимости НЕМЕДЛЕННЫХ ПЕРЕМЕН говорилось на все лады и достаточно громко и выразительно. Но конкретных действий не было НИКАКИХ. Хотя заканчивался уже четвертый год «перестройки». Ни одного толкового, действенного закона не было принято. То же, что с помпой публиковалось, несло лишь пародию на перемены. Было столько трусливых оговорок, противоречий, что возникал вопрос: неужели принимали постановления нормальные, взрослые люди? На кого рассчитаны детски наивные формулировки, противоречащие одна другой, выдаваемые за серьезные государственные законы?
Что же касается литературы, то литературоведы и критики расхваливали и всячески превозносили и, анализировали те вещи, которые повествовали о ПРОШЛОМ. То есть о том, что «проверено и утверждено». А в «Пирамиде» говорилось о настоящем. На эту тему, как мне казалось, нужно бы не говорить – кричать! Ведь все – продолжается! Не случайно же этот густой поток читательских писем в связи с «Пирамидой»! Однако…
Из достаточного все же жизненного опыта я хорошо знал: официальное замалчивание срабатывает. Оно всегда срабатывало в нашей стране…
Что толку, к примеру, что теперь вовсю трубили о Булгакове, называя его «непревзойденным мастером», крупнейшим, талантливейшим! Его-то самого уже давно нет. Трубят не о Булгакове – трубят о тех вещах, которые ему все же, несмотря ни на что, удалось создать и – выплеснуть в молчащую тогда, скованную животным страхом страну. Самого-то Булгакова «граждане» затравили при жизни так, что страшно теперь читать его письма, посмертно опубликованные. Живой Булгаков, оказывается, не представлял особой ценности для живших одновременно с ним соотечественников. Кроме, может быть, его самых близких родственников и друзей. Его задушили, извели, уморили предки тех, кто теперь так восторгается его произведениями. Да еще как бы и выпячиваются они теперь со своим «смелым» восторгом. С ним обошлись фактически так же, как когда-то с Христом, как привычно обходились и с другими достойными людьми – теми, что восставал против творящихся безобразий. И Булгаков, кстати, очень прозрачно намекнул об этом в своем романе.
«Рукописи не горят!» – произносит Воланд в «Мастере и Маргарите». Это как сказать… О тех, что сгорели, мы ведь не знаем… Кстати, статью под таким названием: «Рукописи не горят!» написал еще до своего назначения в журнал не кто иной, как Первый зам Главного редактора журнала, который пытался как-то усечь «Пирамиду». Кстати, Первый зам вообще очень любил писать (и выступать) о классиках нашей литературы. Интересно, живи он тогда – во времена Достоевского, Блока, Булгакова, Бунина и других, о которых выступал и писал, – интересно, как отнесся бы он к разным ИХ «личным линиям»? И если бы от него зависела публикация их рукописей, тоже спрашивал бы, выдержит ли их темечко бремя славы в том случае, если бы они имели нахальство спорить с ним? Насколько я знаю, он тоже считал себя не только литературоведом, но и писателем. Но о его литературных произведениях я что-то не слышал.
«Рукописи не горят»?
Теперь в стране кликушествовали, воздевая руки и бия себя в грудь, не только о Булгакове. А и о Платонове, Цветаевой, Ахматовой, Гумилеве, Бабеле, Зощенко, Мандельштаме, Гроссмане, Пастернаке, Высоцком, Галиче,… – всех и не перечислить. Все, как оказалось, были великими при жизни, но никто их не поддерживал! Кликушествовать и ругать «совок» стало престижно и модно, уверенно считая, что теперь, в «перестройку», время у нас «совсем другое», СВОБОДНОЕ!
И как-то не замечали в апофеозе повального «милосердия» к мертвым, что еще жив, но уже на подходе молодой сравнительно Марис Лиепа, один из лучших балетных артистов мира, гордость того самого балета, который был одним из козырей наших в культуре перед «империалистическим Западом»; что умирает затравленный и по-настоящему так и не реабилитированный кинорежиссер Андрей Тарковский. И только что покончил с собой блестящий, но непризнанный ученый, создатель спасительной «голубой крови» (перфторана) Белоярцев. И прозябает у нас много, много малоизвестных, задавленных молчанием СМИ и «коллег-специалистов», талантливых изобретателей, ученых, конструкторов. Только что вернулся из позорной ссылки (надолго ли?) академик Сахаров. По-прежнему все еще лишен гражданства на родине Солженицын – да и он ли один?… И в стрессе, забвении, непризнании гаснет множество достойных и пока что живых НАСТОЯЩИХ людей…