— Вы не верите моему слову?! — Эдвард замер, словно на него вылили ушат холодной воды.
— Нет, отчего же мне вам не верить — верю. Но как знать, быть может, вы и сами были подло обмануты… — Грумман хитро сверкнул очками и, поднеся ко рту расписную чайную чашку, отпил из неё, звучно прихлёбывая.
— Да если бы не он, меня бы в живых не было! Это он не позволил самому мерзкому из гомункулов, Прайду, убить меня! — Эд сжал кулаки. — Отправьте его на какую-нибудь границу. Уж верно служить он умеет.
Не успел фюрер рассмотреть толком мимику Эдварда, чтобы на её основании сделать ему одному известные выводы, как из-за двери послышалась громкая брань, а сама дверь открылась от бесцеремонного пинка так, что едва не слетела с петель.
— Вы с катушек съехали, фюрер! — прямо с порога, заставив почтенного генерал-лейтенанта подавиться чаем, заявил Энви. — Он вам так всю страну разнесёт! А я, прошу заметить, его даже останавливать не стану!
Эдвард захихикал в кулак, старательно кашляя. Он не был уверен, что эскапада Энви — гомункула и тоже государственного преступника — принесёт положительный результат, но никак не мог удержаться от смеха.
— Я вам больше скажу! Если вы запретите ему это дело, — Энви в театральном жесте развёл руки в стороны и звучно хлопнул в ладоши, от чего Грумман непроизвольно вздрогнул, — ему даже самому не придётся разносить страну! Это сделаю я! Потому что он вконец изведёт меня своим нытьём и философствованиями!
— Кто вы такой?.. Э-э.. Такая?.. Такое?.. — ехидно поинтересовался Грумман, которого происходящее уже начинало по-своему забавлять. — И почему вламываетесь в мой кабинет, позвольте поинтересоваться?
— О, прошу извинить моего брата, — Ласт отделилась от косяка, к которому привалилась неизвестно в какой момент. — Он немного… эксцентричен.
Грумман снял очки и устало потёр переносицу. Он не ожидал, что из-за опального алхимика к нему направится целая делегация подозрительных личностей. И, признаться честно, он в принципе до конца не понимал, что делать с такой силищей, как гомункулы. Выхода было два: попытаться уничтожить их раз и навсегда или заставить верно служить. Судя по тому, как народный герой Эдвард Элрик рвал последнюю рубашку ради этой сомнительной братии, с идеей об уничтожении ему придется попрощаться.
— Мальчики, оставьте нас, — проворковала Ласт, проходя и садясь напротив генерал-лейтенанта. — Мы сами с фюрером… — она двусмысленно прищурилась. — Сами разберёмся.
Хотя Грумману нравились женщины подобных форм, он уже пожалел о том, что остаётся с этой дьяволицей наедине. Но и просто так отпустить Багрового алхимика, убийцу и преступника, за которого пришла просить вся эта странная делегация, на свободу он не мог.
— Я вас слушаю, — с некоторой долей старческого кокетства начал он, когда за Стальным и его странным приятелем наконец захлопнулась многострадальная дверь.
— Я не отниму у вас много времени, — Ласт постучала по столешнице опасно отросшими когтями. — Могу лишь сообщить, что информация о двадцати годах без алхимии — чистая правда. И предложить свои услуги, — последнее она произнесла совсем уж интимным полушёпотом, проводя кончиком розового языка по верхней губе.
Грумман едва перевёл дух и поспешно вытер пот со лба, сглатывая слюну. Внутренний голос отчаянно кричал ему о недопустимости сделок с гомункулами на их условиях, но плоть оказалась предательски слаба.
— У вас будет свой, — Ласт протянула руку через стол и, убрав острые когти, провела по старческой руке Груммана кончиками прохладных пальцев, — уникальный, — она похотливо облизнулась, — смертоносный и непобедимый отряд специального назначения.
Пока фюрер непонимающе хлопал глазами за толстыми стёклами очков, Ласт откинулась на спинку стула и хищно улыбнулась, обнажая идеальную дугу жемчужных зубов.
— Состоящий из меня — Абсолютного клинка, — одно едва заметное движение изящного пальца — и люстра, удерживаемая под потолком четырьмя массивными цепями, с грохотом упала на пол, — Ненасытной Чёрной дыры, способной уничтожить что угодно — или кого угодно — без следа; и того, кто может скопировать любой облик. Вас, — она неприятно усмехнулась, — в том числе.
— А что в противном случае? — глаза Груммана опасно сверкнули.
— Вы наживёте себе бессмертных врагов, — меланхолично пожала плечами Ласт. — Мы же не хотим быть врагами, не так ли?
*
Зольф стоял перед больницей и осматривал окрестности, предаваясь своим мыслям. По счастью, одежду ему оставили, и он был лишён счастья торчать пусть и под тёплым весенним ветром, но в больничной пижаме посреди улицы. Спиной он ощущал, как военные сверлят его белую фигуру взглядами, но ему было всё равно. Он отчаянно хотел попробовать свою алхимию. На какой-то миг ему показалось, что, впрочем, гори всё огнём — он подорвёт тот же центральный штаб, а что потом — неважно. Если он нужен миру, так выживет и на сей раз. Но, здраво рассудив, что ждал двадцать лет в том мире и шесть ещё раньше — в Центральной тюрьме, — не ради того, чтобы принять на грудь не самого оздоравливающего свинца, погрузился в бездейственное ожидание.
— Вы?! — его окликнул знакомый девичий голос. — Мистер Кимбли, это вы…
Уинри Рокбелл. Дочка тех самых врачей, девочка с фотографии — он помнил её лицо. Он помнил и её лицо, когда чёртовы Элрики разыграли её похищение Шрамом. А ведь он тогда и правда искренне обеспокоился судьбой девчонки.
— Мисс Рокбелл, — он приподнял шляпу в вежливом приветствии.
— Вы помните меня…
— Я не забываю преданных делу людей, — как-то устало улыбнулся Зольф.
— Эд говорил… — она замялась. — Что вы там… Вместе…
Зольф вопросительно приподнял правую бровь. Если девчонка хочет конструктивных ответов, пусть потрудится и вопросы задавать конструктивно. Теперь она не была ему нужна, поэтому можно было не слишком заботиться о произведённом впечатлении. Хотя, если уж говорить начистоту, Уинри Рокбелл очень импонировала Зольфу.
— Ну… — она смешалась окончательно и даже слегка покраснела. — Вы двадцать лет провели в другом мире… Как там? — она подняла на него огромные голубые глаза и взглянула с истинной детской непосредственностью.
— Там? — Зольф задумался. — Так же, как здесь, мисс Рокбелл. Люди везде одинаковы — есть алхимия, нет алхимии…
— Правда? — она с надеждой воззрилась на него. — Значит, они там хорошие! — голос звучал уверенно.
“Такими голосами обычно партийные лозунги выкрикивают”, — отчего-то подумалось Зольфу.
— Разные, мисс Рокбелл, разные, — покачал он головой.
— Эй! — возмущённо оглядел беседующих невесть откуда взявшийся Эд. — О чём это вы тут болтаете?!
Уинри отвела глаза, Зольф улыбнулся:
— Отчего бы старым знакомым не перекинуться парой слов, мистер Элрик?
— Не о чем вам тут разговаривать, — надулся Стальной.
— Жаль, — разочарованно протянул Зольф. — Мисс Рокбелл — очаровательная собеседница. Был рад встрече, надеюсь, не последней, — он учтиво приподнял шляпу, кивая в сторону Уинри, и направился прочь, как его догнал Эд.
— Что это вы делаете, а? — зло прошипел Эдвард, заглядывая в смеющиеся глаза Зольфа.
— Я же вам говорил, — тот поджал губы. — Мне очень нравится мисс Рокбелл.
— Вам лет-то сколько! — возмутился Эд.
Зольф расхохотался. Ему доставляло некоторое удовольствие издеваться над так и оставшимся мальчишкой Эдвардом.
— Я же уже говорил — меня не интересуют дети! — продолжая смеяться, ответил Зольф. — Да и я женатый человек, Элрик.
— Да уж, — надулся Эд, устыдившийся собственных подозрений. — Кстати, там ваша жена о чём-то с Грумманом разговаривает…
*
— Ограничение снято! — сияющая Ласт вплыла в больничную палату, совершенно открыто неся в руках бутылку розового игристого.
— Как тебе это удалось? — Зольф старался ничем не выдать охватившей его почти эйфории.
— О, сущие пустяки, — она села рядом с ним на кровати. — У нынешнего фюрера всего лишь появится свой особый отряд.