Мощная фигура заслонила от меня солнце, и я бросила взгляд вправо. Роджер уверенно встал перед возбужденной толпой, и весь его вид – непреклонный и мрачный – говорил, что он готов биться. За своего сына и за паренька Айдана.
Он начал с того, что повинился перед людьми за ненадлежащее воспитание сына и взял ответственность за происшествие на себя, пообещав наказать своего отпрыска собственноручно. А потом что-то важное сказал о милосердии.
На наше счастье, его слова вдруг оказались, как порыв свежего ветра, порвавшего липкую паутину словоблудия Хирама. Люди прислушались к нему больше, чем к лицемерному Кромби с его пространно–скользкими речами, и предпочтения голосующих стали явственно склоняться в пользу безопасной по всем статьям крапивы.
В конце, речь об изуверском отрубании кистей уже не шла, но перевес за страшное наказание плетьми был всего в пару-тройку голосов. Это были мужчины из недавно прибывших семей, которые еще не ориентировались в связях общины. Они, кажется, действительно боялись за своих детей: к их ногам жались маленькие девочки.
Джейми с Роджером опять ухватились за дирки. Но, как это ни странно, неожиданная поддержка пришла с той стороны, откуда мы никак не ожидали.
ГЛАВА 9.2. СОБРАНИЕ (окончание)
Эта бестия, Марина, нахально выпорхнула в круг и пристыдила мужчин – и дам – за их неуместную жестокость.
– Как вы мошеш' так сурово наказать этот бестолковый малтчик за такой опыщный жисненный выхоток! – воскликнула она, и от негодования акцент ее порядком усилился. – Бойтес' Бок, л'юти! Фы ше искалечайт' их на фся жисн'! Они сапсем дитё и осознайт' фсё уже, смотреть все туда, – она изящно указала своей округлой рукой на замерших в шоке подсудимых, которые, по правде говоря, мало чем отличались от статуй вселенской вины. – А мы, Рихтер, особо пострадавший, согласен на просто порка крапива. Та-аа...
Как всегда, кошачьи повадки Марины и ее завораживающий бархатный голосок произвели на мужчин магическое воздействие. Глаза их заполонились невнятными желаниями и отвлеченными мыслями. Даже я почувствовала некие томные вибрации в груди, отчего мне захотелось вдруг срочно бежать куда-то, выполнять любые ее прихоти. Вот же зараза!.. Как она это умеет?
На последнем витке голосования все выдохнули с облегчением и пошли готовить место для экзекуции: кто-то вынес пару тяжелых лавок из молельной избы, кто-то вызвался нарвать карательных пучков... Благо, далеко ходить было не надо – крапива росла под каждым забором. Свежая и, поэтому, мучительно жгучая...
В результате, наши парни еще довольно легко отделались, хотя бедолагам, наверное, так не показалось. Их голые мальчишеские тела, намертво прикрученные к лавками, пыхтели и извивались под жгучими метелками, когда Хирам с помощниками, прямо-таки с великим знанием дела, охлестывали их в две руки, специально задерживая огненные листья на коже, чтобы уязвить посильнее.
Я смотрела на Джейми. Он смотрел на это безобразие и... старался выглядеть спокойным, но – судя по его остекленевшему взору – просто ничего не видел. Создавалось ощущение, что мой муж напрочь закрылся в какой-то непроницаемый кокон и теперь действовал чисто механически, не позволяя себе чувствовать. Иначе, эта лавина, сорвав заслоны, захлестнула бы его с головой и разрушила все на своем пути. И Джейми – в первую очередь.
Я вскользь глянула на Марину, и какое-то нехорошее подозрение зародилось во мне. Казалось, девица смотрела на это свирепое действо с каким-то странным вожделением: черные глаза ее были подернуты поволокой, сочные губы прикушены, а внушительная грудь вздымалась с удвоенной силой.
Фрау явно наслаждалась мучениями несчастных мальчишек, будто... изысканной трапезой. Вот же бестия! Они же совсем еще дети, прости Господи! Сама же сказала! Хм-м... но, учитывая, кто и как поймал наших неосторожных друзей, вполне возможно... Но она же, в итоге, сама за них и заступилась. Да... всё это как-то непонятно...
– Довольно, – взглянув на пожалованные ему за службу часы, спокойно сказал Джейми, и только я могла слышать, как задеревенел его голос. – Справедливость восстановлена. Они искупили свою вину перед общиной. Будьте добры, отвяжите их, мистер Кромби.
Потом он набрал воздух в легкие и поднял голову:
– Граждане Риджа, я, ваш лэрд... а так же мистер Маккензи и мистер Хиггинс, сердечно благодарим всех за понимание и снисходительное отношение к нашим оступившимся детям. Поверьте, мы не забудем этого, – он вдруг многозначительно взглянул в сторону Хирама, потом обвел взглядом благодушно кивающих людей, на самом деле радостных от того, что все закончилось разумно, без ненужной жестокости. – Мы даем обещание, что дома охальников ждет дополнительное наказание за их непотребное... поведение. И, поверьте, очень суровое!