Ему хотелось вырваться из безжалостных пут и бежать, бежать без оглядки. Или хотя бы кричать – от страха и боли. Но он не мог себе этого позволить, потому что Хельда… она смотрела. И он знал это.
Хотя слез от страшной обиды перед такой оглушительной жестокостью людей ему-таки сдержать не удалось.
Когда, наконец, отец с дедом забрали с места казни их дрожащие от шока тела, Джем, постепенно оттаивая, ощутил себя окруженным такой, по-настоящему дружеской защитой – теплой, ненавязчивой – которая помогла к вечеру почти отбросить все эти ужасные переживания.
Пацаненок даже усмехнулся ехидно, вспоминая те байки, который травили для них старшие мужчины, в попытке развеселить. Вот же хитрые какие, сами такие воспитывают, а сами-то вона что отмачивали в детстве! В общем, потом, все стало как-то легко и забавно. Да.
Джем вообще предпочитал долго не удерживать в памяти неприятности. Было и прошло. Что ж теперь делать? Забыли. Только резкие всплески стыда и вины заливали краской его уши, когда он вспоминал о Хельде.
Девушка тоже пострадала там из-за него… А он мог только беспомощно смотреть, как мистер Кромби хлещет ее крапивой по рукам. При всех! Так же, как до этого хлестал его самого…
И вот… ее прекрасные ручки, Боже, во что они превратились! Конечно, это Джем во всем виноват, а кто же еще?.. Он дал себе зарок найти Хельду и как-то поговорить с ней, извиниться за себя и за Айдана тоже. Глупо и неправильно все вышло…
Вечером, закрывшись в своей комнате, он аж три раза натерся охлаждающей мазью, которую дала ему бабуля, и то потом еле как заснул – так безостановочно палили изжаленные чресла, будто внутри кожи лопались и лопались маленькие пузырьки с едучим зельем. Хотя наутро, действительно, стало все более-менее сносно, как Клэр и обещала.
ГЛАВА 13.2. БРАТСКИЕ БИТВЫ (окончание)
В дальнем конце конюшни, перед выходом в паддок, находилось довольно просторное помещение, размером в два денника, покрытое дощатым полом. Там обычно хранилась всякая амуниция и инвентарь для лошадей.
Айдан стоял у дальней стены и заворожено смотрел на целый букет ореховых хворостин, торчавших задорным фонтаном из высокого деревянного ведра. Он шумно сглотнул и перевел на подошедшего приятеля взгляд, полный скорбного трепета.
Джем тоже хмуро уставился на злобные прутья, явно заготовленные по их душу, вернее, для их... злополучных задов. Этой части тела сразу, признаться, стало как-то неуютно при мысли о болезненных возможностях этих жгучих штуковин. Куда как той крапиве...
Джем протянул руку и осторожно вытянул прут – мокрый, блестящий от воды. Ох, итиш ты, какой длинный!.. Потрогал враз окоченевшими пальцами. Ровный, заботливо обструганный от сучков. Потом попробовал согнуть. Гнулся он что надо!
Дотошный исследователь несколько раз взмахнул им хорошенько, рассекая воздух с присвистом, потом все сильнее, резче. Н-да-а... Кстати, вон и тяжелая скамья стоит тут же, вдоль стены, терпеливо дожидаючись провинившихся тел. Их с Айданом.
– Джем! Да, перестань ты, придурок! – Айдан явно паниковал, да и Джему было как-то не по себе.
– Ой, ну и подумаешь! – он решил не показывать свой страх. – Это всего лишь ветка, кретин! Ты что, об ветки никогда не хлестался?
Айдан посмотрел на него так, будто усомнился в его умственных способностях.
– Тоже мне, сравнил, умник! Когда веткой хлестнет один раз – и то больно как! А когда тебя специально хлещут со всего маха, представляю...
Губы его дрогнули.
– Да ладно, Айд. Что тебя Бобби никогда не порет что ли? Вон сам рассказывал... сметану когда слопал... и за топор потерянный. А помнишь, мы с тобой заигрались и коров забыли забрать из стада. Мне ух как сильно тогда попало, до синяков аж!
– Да Бобби же ремнем бьет, ты думай! И потом... не так-то сильно и лупит он. Не знаю... Все быстро проходит. А розгами он ни разу даже не бил. Не представляю... как это.
– Меня отец тоже не больно бьет вообще-то!
– Не больно? Чего ж ты тогда орешь на всю округу как резанный?
– Ну... это… чтобы он сильно не расстраивался. Вроде как старается же... старикан-то мой, аж потеет.
– Ага, я тоже поэтому всегда кричу погромче – чтоб Бобби не огорчать.
Они с Айданом, придя к очевидному согласию по данному, весьма щекотливому вопросу, снисходительно посмеялись над своими «незадачливыми» предками. Ну, так не над собой же потешаться...
Стыдно признаться, право, что не можешь сдержать отчаянных воплей, пока рассвирепевший родитель изгоняет твоих зарвавшихся бесов, методично наяривая то место, которое Бог специально предназначил для этих целей. Чертовски больно, на самом деле, как бы они там друг перед другом не хорохорились!