Все замерли на несколько долгих секунд, настороженно посматривая друг на друга и рыская внимательными взглядами по толпе, гудевшей в сомнениях. Одна... две руки поднялись нерешительно, но на них грозно зашикали, и они исчезли. Джейми заметил, что это были новые арендаторы, окруженные домочадцами, в основном, женского пола, в том числе и маленькими большеглазыми пигалицами, льнувшими испуганно к их ногам.
Что эти новички вообще могут понимать в ситуации? Конечно, ими руководит лишь страх за своих дочерей! А еще он увидел – внутренности захолонуло испугом – Клэр поискала глазами свой медицинский сундучок, который она оставила на скамье у забора, когда пришла...
Голова гудела, в ушах шумело и пульсировало, сердце бешено колотилось где-то в висках. Джейми ощутил с растущим беспокойством, как в потемневшем воздухе пляшут черные мушки. Иисус, как бы из носа снова не пошла кровь, как тогда, когда однажды он слишком переволновался за жену.
Хотя тем, что кровь истекла в тот момент, после сообщила ему Клэр, он был спасен от участи своего отца – внезапно умереть от удара или на много дней стать бездвижимым телом. Великолепно! Иисус, срочно нужно успокоиться. Еще не хватало!..
«Пока все идет нормально, дыши, давай, – приказал он себе, – никто руки никому отрубать не собирается, хвала Господу! Большинство людей в Ридже все-таки вменяемые и, наверняка, отдают себе отчет о последствиях».
Да, так и было. Вопрос с отрубанием мальчишеских конечностей однозначно отпал. Теперь решался более вероятный выбор между крапивой и положенным по закону количеством плетей. Сколько там? 20, 30, 40... Иисус!..
Джейми опять перестал дышать. «Хотя, положим, это не так страшно... В крайнем случае, – усмехнулся он недобро, – вон Роджер Мак, кажется, сам готов их получить, судя по его отчаянному виду. Вот пусть и отрабатывает, папаша, за неподобающее воспитание сынка!»
Но на сорок плетей, взглянув на худосочные тела мальчишек, никто особо тоже не согласился, несмотря на то, что Кромби упорно настаивал. Хотя бы на двадцати... Мерзкий святоша!
Джейми видел, что голоса за двадцать плетей – не так уж и много, в общем, за этакий грех! – разделились почти пополам, и, когда Хирам подсчитал, перевес за плети был всего в три голоса. В том числе – разрази Господь его предательскую душу! – и голос самого старосты.
Ох, Иисус твою ж Рузвельт Христос, как говорит Клэр! Да кто он вообще такой, этот, мать его, Рузвельт?!
Он решительно расправил плечи. Мальчишек не дам! Ладно, пусть Роджер Мак терпит порку за сына, а он пойдет за Айдана, тогда. Что ж, не привыкать ему, подумаешь, каких-то двадцать плетей... Тьфу. Только вот спину свою изувеченную выставлять на всеобщее обозрение как-то не особо хотелось. Это его... позорное, несмываемое клеймо. Навеки.
Про него и так ходят всяческие слухи, в чем Джейми не раз убеждался. Все-таки безвинных овечек, по мнению людей, плетьми не секут – а только трижды опасных пройдох и головорезов. Преступников, в общем... Не докажешь ведь, что он-то, как раз, получил свои шрамы незаслуженно. Да и, в общем, не собирался он ничего доказывать.
И тут он, что называется, открыл рот в изумлении. Марина просочилась сквозь первые ряды зрителей и бесстрашно ступила в круг: руки в бока, глаза сощурены. Если бы женщины могли становиться пиратами, она наверняка бы заделалась, чертовка нахальная! Даже капитаном пиратского судна, с большой вероятностью.
По сборищу пронесся неодобрительный гомон – женщинам не по статусу выступать на общем собрании. И все же... когда она изящно развернулась к толпе и чуть нагнула свою прелестную головку, разметав упругие кудри по плечам, взгляды мужчин безотчетно потянулись к ее грациозной фигуре.
Вынесло же эту шельму нелегкая! Джейми напрягся в ожидании новой козни, когда над поляной зычно разнесся ее низковатый бархатный голос, с характерным, чуть обострившимся от волнения немецким акцентом. Но, к всеобщему удивлению, фрау вдруг почему-то встала на защиту парнишек. Он даже и не понял этого сначала, пока не стал улавливать смысл ее речи.
«Люди! Как вы можете калечить этих несчастных мальцов? – прокричала она запальчиво. – Они ведь совсем еще дети и совершили все это не со зла! И они во всем раскаиваются! Глядите! Они усвоили урок! И, главное, – добавила она, – наша семья, как основные пострадавшие, совсем не против, если охламоны просто получат крапивой по заднице».
И – о радость и великое облегчение! Дай же Бог им всяческого здравия – все Рихтеры согласно закивали! А за ним – и почти весь народ, собравшийся на поляне. Ох, ты ж, он поймал себя на мысли, что просто готов расцеловать эту блудливую... лицедейку, даже несмотря на то, что она сама, бестия заигравшаяся, и втянула их в этот сумасшедший водоворот.