Энгус наносил удары редко и размеренно, но со всем подобающим усердием. Он даже слегка поднимался на носках, вкладывая как можно больше своей и без того отменной силы так, что каждые пять-семь ударов ему приходилось отбрасывать истрепанный прут.
Только бешеное упрямство да еще многолетний опыт не позволил Джейми откровенно стонать в голос. Он жмурился, тихонько пыхтел и ерзал по скамье, стараясь, чтобы не было слишком заметно.
«Держаться! – крутилась в голове одна мысль, и... тут же малодушное: – Иисус милосердный! Да когда уже все?»
– Четырнадцать! – хрипло отсчитал его пересохший рот.
«Всего лишь четырнадцать?! Черт!» Тело сотрясалось и явно дрожало из последнего терпения принимая удары. Он даже не мог позволить себе роскошь спрятать в локте перекошенное лицо, потому что спектакль нужно было довести до конца.
ГЛАВА 4.2. ЗАСЛУЖЕННОЕ НАКАЗАНИЕ (окончание)
Толпа вокруг радостно гудела, с энтузиазмом выкрикивая счет. Джейми, почти ничего не осознавая вокруг, направил все усилия на то, чтобы держаться. «Держаться!» Свинцовая боль, растекаясь, наполняла бедра тугой ломотой, в мышцах, в костях. «Улыбаться!» Хотя тот оскал, что упорно изображали его сведенные судорогой челюсти, мало походил на улыбку... «Черти всех разнеси!»
– Шестнадцать! – он стал смотреть на побелевшие костяшки пальцев, впившихся в край скамьи, пытаясь как-то собрать последние остатки выдержки.
Благословенная передышка!.. Энгус, склонившись за следующей хворостиной, благородно возился подольше, давая ему возможность перевести дух, восстановить самообладание.
Задница мучительно пламенела. Джейми чувствовал, как боль затягивает в себя, заполоняет, лишая сознание внятности. Просоленные розги жалят, словно тысячу шершней.
«Вонючий ад и все его сковородки! – думалось ему. – Угораздило же ему жениться на этой ведь…»
Он не успел додумать, порка возобновилась с новой силой, заставив его невольно увернуться, избегая следующего удара. Он закусил губу.
«Нет! Нет же! Не сметь крутиться! Терпеть, черт тебя задери!»
Внезапно представив, что сейчас на его месте могла бы запросто оказаться Клэр, Джейми снова взмок от горячего прилива пота, вызванного совсем не телесной болью.
– Двадцать!
«Улыбаться! И терпеть! Да чтоб же тебя! Еще десять...»
В голове шумело, кровь потоком стучала в висках. Скорее от того, что он давил стоны вместе с дыханием. А ведь могло бы все уже закончиться, если бы не вмешалась эта чертова женщина. Он не мог понять, что испытывает, ярость или удивление от ее безумного поступка. На что она надеялась? Неужели хотела... чтобы вот т-А-А-А-к?! Господи! Черт!
Прямо сейчас ему стало казаться, что вынести оставшееся выше его сил, тело отказывалось подчиняться, само пытаясь увернуться из-под ударов. От того, что Джейми не был привязан, терпеть получалось все сложнее, но он обязан был держаться, чтобы сохранить лицо.
– Двадцать... три... – голос надсадно сипел, когда он с трудом разлеплял спекшиеся губы.
Сможет ли он не сдаться сейчас? Сможет ли досчитать до конца? Хвала Иисусу, Мурта громко подхватывал счет вместе с остальными, крайне увлеченными действом зрителями.
– Двадцать! Пять! – он взвился, почувствовав, как хворостина саданула по ногам, по тому месту, где ягодицы переходят в бедра. ООО!..
Дело дрянь! Сколько же он теперь не сможет сидеть? Казалось, прут напрочь снес всю плоть с его злополучной задницы. Энгус перешел на бедра и от души выписывал по самым чувствительным местам, будто закрепляя урок навечно. Последние пять ударов калеными отметинами впечатались в его мозг.
Наконец:
– Тридцать! – с глухим стоном выдохнул Джейми и, мысленно благословив Иисуса и всех Святых, без сил растекся по скамье.
– Сделано, мой лэрд! – это уже Энгус.
В зале одобрительно заулюлюкали и захлопали, будто после увлекательного представления. Джейми полежал еще немного с закрытыми глазами, стараясь прийти в себя, собраться с силами и хоть как-то избавиться от этой отвратительной вибрации во всех мышцах. Еще надо поклониться лэрду, будь он неладен, и смиренно поблагодарить за экзекуцию. Христос!
Энгус протянул руку, помогая ему подняться. Джейми, кое-как уняв дрожь, медленно сполз с лавки и, слегка пошатнувшись, натянул бриджи. Жесткая ткань коснулась напоротого тела, и он задышал усиленно. Рот совсем пересох, а язык был настолько опухшим и клейким, что вряд ли Джейми смог сказать сейчас что-либо вообще. Струйки пота стекали по его вискам, лицо блестело от болезненной испарины. Но он, собрав остатки сил, приложил руку к груди, кланяясь Колуму, а после – Энгусу.