Но дальше…
Первым она ощутила колебания земной тверди.
Настолько сильные, что у нее непроизвольно задрожали самые молодые цветки и корни. Трава вполне себе была способна пробиться через каменные глыбы, но это требовало времени и ресурсов. А сейчас она точно не в том положении, чтобы позволять себе такие траты, если ее погребет в глухой могиле из железобетона и всяких пород по итогу масштабного землетресения.
Что-то вышло из земли в незначительном отдалении от местоположения травы. Что-то очень большое и очень могущественное. На рецепторы травы пахнуло силой, заключенной в этом предмете и она поняла, что вряд ли осмелиться в ближайшее время подползать поближе.
Потом померк свет.
И трава вздрогнула всем своим децентрализованным многотонным телом. Сам смутный мыслеобраз того, что солнца и даруемой им энергии больше не будет ввергала ее в ужас. Она хотела расти дальше, а не зачахнуть и превратиться бурую труху, жалобно хрустящую под подошвами сапогов.
Но ее паника быстро прошла, когда внезапно выяснилось, что тусклый, черно-красный свет, нисходящий с Ока Темных богов, был неплохим заменителем привычного ультрафиолета. И в некоторых аспектах оказался даже лучше. В его лучах трава взбрыкнула всей цепочкой приобретенных и врожденных свойств.
Трава-Йорик поняли, что пришло время действовать, действовать глобально. Пора захватить этот гребаный мир и ввергнуть его в друидский бэд-трип.
Живые среди мертвых ч. 2
Это обидно.
Не больно, не жестоко, не несправедливо или что-то еще. Именно обидно, причем настолько, что практически невозможно выразить это словами, цензурными и нецензурными. Даже жалостливый вой в никуда не справится с этой задачей. Только эмоции, разрывающие изнутри на куски. На сотни и тысячи крошечных ошметков агонизирующего "Я". Нет огня и нет взрыва, лишь холод обиды и единственный вопрос — "Почему так?"
До Юн давно готовился к зомби-апокалипсису.
Он знал, что рано или поздно он настанет. И скорее всего именно при его жизни — человечество испорчено и испокон веков пытается уничтожить само себя, технологии двадцать первого века ускорят этот процесс. Вариант с неведомой болезнью, что заставляет людей пожирать плоть друг друга виделся До Юну наиболее вероятным. Хотя, так-то если посудить, идеально укомплектованный по последнему слову техники бункер пригодится в любом варианте — вспышки неизвестной и крайне смертоносной инфекции, Третья Мировая война, точечные ядерные удары, нашествие инопланетян или еще какая ересь. Все умрут, а До Юн будет жить.
В его бункере провизии, воды, фильтруемого кислорода и электричества хватит для десятка человек больше чем на сорок лет. Но, естественно, этого десятка там никогда не будет. Бункер До Юна — только для До Юна. И если кто-то захочет нарушить это правило, ему придется познакомится с обширной коллекцией холодного и огнестрельного оружия. Да, это было крайне трудно провернуть в таком государстве, как Южная Корея, но человек с деньгами и железобетонной мотивацией может практически все.
Все умрут, а До Юн будет жить.
Все умрут, а До Юн будет жить.
Это было, своего рода, его главным девизом по жизни, мантрой, молитвой и стимулом хоть что-то делать.
Бункер замаскирован. Бункер всегда готов принять его в свое ласковое чрево. Бункер подготовлен к катаклизмам любого уровня разрушительности. О бункере никто не знает и в бункере никого не будет кроме До Юна. Последнее — аксиома, которую даже гипотетически нельзя нарушать. До Юн знал чем это может закончится — его выгонят из собственного убежища или вовсе убьют. Да, будет одиноко, но максимально безопасно. Чтобы не свихнуться он принес туда все что только смог раздобыть для проведения интересного досуга. Одиночество может разъесть здоровую психику за недели, если не за дни, особенно если оно подкреплено стрессом от осознания того, что там, за надежными стенами, разверзается настоящий Ад, в пламени которого умирают миллионы и миллиарды.
Жаль, что это все не понадобилось.
Обидно.
Все умрут и До Юн вместе с ними.
Зомби заразны — это факт, не подлежащий сомнению. До Юн видел в новостях, как растерзанные трупы вставали на ноги и продолжали дело своих палачей. Обглоданные лица. Вываленные потроха. Изодранная, окровавленная одежда, проступающие кости и лоскуты кожи.
Его укусили.
В первый же, блять, день масштабного распространения зомби-заразы, почти у самого порога бункера. Укусили не в палец, не в руку и не в ногу. В плечо, ближе к шее. Не ампутируешь. Кусок зараженного мяса не вырежешь. Лекарства не то что нет, никто в принципе не знает что лечить, тем более в таких условиях. Время утекало сквозь пальцы. До Юн чувствовал растекающийся по телу нездоровый жар, руки мелко тряслись вместе с коленями. Он видел, что происходило снаружи — в его власти Интернет, телевидение и несколько десятков скрытых камер. Люди жрали людей, заливая улицы кровью и кусками оторванной плоти.