I believe that I'll die, but in the same dream I'm flying
I believe that I saw something none of us shouldn't
Депрессивно-серая кишка свободного пространства узкая, мощным тушам элитных рубак особо не поманеврировать и не уклониться, могут идти исключительно один за другим, цепляясь краями панцирей за стены и остатки перил. Первая химера просто вминает себя в беса с арбалетом. Входящий импульс помноженный на колоссальный перевес в массе и невозможность нормально затормозить просто превращают его в пятно кровавого месива на чьей-то двери. Инсектоид разворачивается медленно, пропуская несколько ударов в корпус. Особого вреда они чисто физически нанести не способны — короткие костяные кинжалы бессильно скрипят по природному доспеху. Насекомоподобное чудовище просто опускает лапы на их головы и сжимает. Короткий всхлипывающий писк боли затихает, сменившись хрустом костей черепа. Пальцы и когти измазываются в крови и мозгах.
Следующий этаж. Демонические трупы впрессовало в пол под весом еще двух монстров. Никого. Третий. Вовремя. Противник из подходящей весовой категории уже выходит из анабиоза.
Оно выглядело, как плод десятков поколений кровосмешения, культивирования злокачественных опухолей и полулетальных мутаций, не сумевших конвертировать живое в мертвое, но умудрившихся искалечить все до чего только смогли дотянуться. Основа — стандартный штурмовой бес с модификациями от беса-громилы. Асимметричное наслоение бугров мышц, перекатывающихся под шершавой бурой шкурой, испещренной алыми прожилками, на каркасе мощного, местами уродливо дефрагментированного скелета. Никакой одежды и полное отсутствие половых признаков — одни зарубцевавшиеся шрамы, очерчивающие места алхимически-химерологических взысканий рогато-хвостатых Франкенштейнов. Вытянутый угловатый череп увенчан короной кривых костяных наростов-рогов, плавно переходящих на бычью шею, широкие плечи и образуя на спине неровный гребень. Узловатые лапы свисают до выгнутых назад коленных суставов, а зазубренные серпы когтей скребут пол рядом с тяжелыми копытами.
Цепной пес бесьего рода. Недавно разработанная местными умельцами боевая единица, идеальная для противопехотных операций в тылу врага. Консервируешь ее в глухом подвале, куда никто точно не залезет и отступаешь, мутант через какое-то время приходит в себя и начинает наводить суету, чем можно воспользоваться для контратаки или замутить еще больше диверсионно-саботажных мероприятий подрывного характера.
Carvings, left from old dreamers
Left in the
Carvings, left from old dreamers
I'm lost in the dream
Чудовище бросается вперед, так до конца и не оклемавшись. Экспериментальная стрелковая установка, вмонтированная в предплечье инсектоида-солдата, вспухает псевдовенами, меняя "обойму" снарядов. Костяная игла сантиметров в двадцать длиной ввинчивается в деформированную глазницу, проходя через налитый чернотой глаз и тонкую кость, раздирая ткани мозгового вещества и выходя из затылка. Игла частично разрушается после жесткой состыковки с затылочной костью, разбрызгивая по всему содержимому черепной коробки перекрученные, зазубренные осколки. Но тварь не сдыхает. Природная и искусственная живучесть помноженная на децентрализованную нервную систему — в армии Хима III есть несколько видов чудовищ, способных похвастаться чем-то подобным и он знает на что они способны.
Удар. Стрелявшего вминает в стену с разрубленным панцирем. Сквозь глубокие борозды тягучим киселем вытекает "кровь" пополам с полужидкими внутренностями и размякшими псевдомышечными волокнами, обеспечивающими подвижность суставов.
Смена "обоймы" или точнее будет сказать револьверного барабана, переключаясь с шрапнельно-костяных на кислотные боеприпасы. Маневр уклонения не удался и второй инсектоид обзаводится стильной вентиляцией внутренних органов, когти вгоняются на всю глубину в то место, где у человека должна быть подключичная впадина. Но химеры куда круче каких-то там человекав. Вогнать лапу в крокодилью пасть, вцепиться когтями в черное щупальце языка. Огонь. Клыки сдавливают предплечье с силой гидравлического пресса, скрежещут и сминают защитные пластинки. Кислота забивается в глотку бесомонстра, зажаривает нёбо в собственном соку. Аденоиды, евстахиева труба, мозг, мозжечок, плевральная оболочка, язычок, миндалины и надгортанник дымящимся студнем стекают по пищеводу, сжирают трахею. Тварь истошно воет от боли и не замечает, как длани третьего жучары опускаются на его шею. Будто тупая гильотина сработала под патронажем неопытного палача — плоть разрывается веером кровавых брызг и ошметков горячей плоти, оставляя черепную коробку болтаться на одних только шейных позвонках пополам с сухожилиями. Смерть. Какое-то время туша еще судорожно дергается, но теперь как-то уже поебать на это.