Сбежать с базы альянса "СНГ" оказалось в разы проще нежели забраться в него — просто бежать и пытаться не сдохнуть, звучит, как нечто из повседневности, не правда ли? А до этого был поэтапно выполняемый план с нужным уровнем средств и подготовки — внедрение нескольких фанатиков в группу добытчиков, осторожный вывод инсектоидами-охотниками монстра из Мерцающих Врат на группу достаточно высокоуровневых Игроков, успешное забитие ими тварюки, интеграция Джона Доу в свежий труп и последующая транспортировка в клоаку врагов Прародителя. Не требовалось начинать распространение инфекции с центра плотно охраняемой территории, это лишь доставило больше проблем и сложности. Окраин более чем хватило для инфицирования критической массы живых организмов, неизлечимая болезнь успела зацепиться и ее будет крайне затруднительно вывести.
Теперь же… теперь же не существовало никаких готовых штатно сработать заготовок, ныне это вотчина Рандома, судьбы и теории вероятностей. "У каждого есть план, пока его не ударят в лицо". А Вирус Хэ — это не Майк Тайсон в лучшие годы, после приемника Мухаммеда Али есть вероятность отлежаться в реанимационном отделении ближайшей больнички, посасывая питательную кашку через трубочку, а после творения Отца Монстров… до морга не довезут, ибо фельдшера очень быстро разделят судьбу пациента, оставляя кровавые отпечатки на окнах кареты скорой помощи.
Вокруг всеобщий хаос — стихия химер и химерологов. Взрыв отшвырнул одного из фанатиков в сторону переломанной куклой, минимум шансов на выживание, максимум раздробленных костей и обширных внутренних кровотечений от разрыва потрохов, перемешавшихся в брюшине. Герою Улья брызнуло кровью в лицо, вторая положительная, растекающаяся металлом по языку.
Доу краем глаза успел заметить мельтешение пока еще малочисленного Кровавого Роя. Плотоядные мухи вылезали из стопроцентных трупов, которые по какой-то чудовищной насмешке анатомии и физиологии, продолжали бегать, дышать и истошно вопить от боли, раздирающей их разум на судорожно дергающиеся куски. Набухшие кожные язвы походили на до безобразия плотные опухоли, мутировавшие прыщи, достигшие феноменальных размеров, они разъедали кожу, обнажали жировую прослойку, верхние слои мышц, истекающих сукровицей. Сочные фурункулы, плачущие белесым гноем и разжиженными волосяными фолликулами. Старый добрый псориаз, гипертрофированный до уровня бодихоррор-фильма. Из-под рваных краев лоснящихся лоскутов эпидермиса выползали эти исчадия Темного Полигона. Крупные, жирные мухи-трупоеды, на ходу откусывающие зазубренными жвалами кусочки податливой и такой вкусной плоти.
Они кружатся десятками, сотнями по всему лагерю, порождая низкий, монотонный жужжащий гул, в пучинах которого угадывался… рокот барабанов?.. Что-то было в этой песни чистейшего, концентрированного насилия, великолепно дополняемого предсмертным воем. Что-то от ритмичных ударов топорами о щиты, что-то от погребальных воздаяний богам и душам умерших, уходящих куда-то в небо. А может просто у Джона опять были небольшие неполадки с недавно модернизированным слуховым аппаратом.
Рывок в сторону, вжаться в землю, сухую, растрескавшуюся, жесткую и неприветливую землю, жадными глотками поглощающую каждую каплю крови, ниспадающую на нее с небес и тел тех, кто думал будто бы смог обуздать ее нрав. Коса размашистой очереди крупнокалиберного пулемета проходит мимо них, едва-едва задевая выбитыми фонтанчиками грунта и каменной крошки. Сложно простыми словами объяснить, что происходило внутри модернизированного под умерщвление толп ходячих мертвецов БТР-а восьмидесятых годов производства. Его провонявшее топливом и пороховым дымом нутро стало могилой, инкубатором, в котором, среди механической начинки в такт гласу Кровавого Роя зарождалось нечто. Рассыхающиеся скелеты экипажа, с гниющим костным мозгом, неторопливо вытекающим из микроскопических трещин, смешиваясь с загустевшей кровью, в которой плавали переполняемые чужой кровью бьющиеся сердца, конвульсивно подергивающиеся мышцы и ленты кишок, полузавернутые в ошметки человеческой кожи. Глазные яблоки, избавившиеся от плена глазниц и тюремной робы век, смотрели в никуда и тем не менее видели, видели стены в бурых потеках — кровь, сукровица, моча и жидкое говно. Видели, передавая по выскобленным нервам картинки в мозги, почти слившиеся в единое целое с поджелудочной железой, надпочечниками и бронхами. Абсолютная стерильность, ни одного болезнетворного микроорганизма, только плоть, чистейшая биомасса, под завязку наполненная разнокалиберными мутагенами, в хаотичной последовательности и виде сформировавшимися из цепочек ДНК, генов и набора хромосом. Они бродили, как вино, которое когда-нибудь подадут королю. Ну или содержимым сортира, в которое зашвырнули пачку дрожжей. Плевать на метафоры и сравнения — плоть бурлила, пузырилась и бесновалась, выращивая на основе старой требухи новые псевдоорганы, тут же распадающиеся на простейшие биохимические соединения, которые повторяли цикл, раз за разом, снова и снова, пока не воздадут истинную хвалу химерологии, выблевав из своего чрева смертоубийственное отродье греха и порока.