Именно он помог Александру, в котором принял горячее участие, продолжить учебу в коллеже, куда сам регулярно приходил читать лекции. Колледж оказался страшным испытанием. В отличие от интерната, где все были с теми или иными проблемами, теперь он был такой один. Его не обижали, но и в социум принимать не хотели. Для остальных студентов он был просто странным парнем с застывшим лицом, который никогда не смотрит в глаза и почти никогда не улыбается. А если улыбается – то непременно жуткой, растягивающей лицо гримасой.
Поэтому он погрузился с головой в учебу, демонстрируя феноменальную память и серьезные способности к языкам и, даже не доучившись, получил предложение продолжить учебу в Университете. Конечно, он согласился.
Зная, что университетские археологи постоянно катаются на раскопки, Александр ожидал того же. Его чаровали все мезоамериканские культуры. И Ацтеки, и Ламбайеки, и Мачико, но Майя для него были – превыше всего. Он удивительно быстро разобрался с их сложным письмом и с утра до вечера занимался за тем, что переводил копии древних книг, совершенно посадив и без того слабое зрение, но при этом пополнив собой жалкую горсточку людей, умеющих читать майянский.
По окончании магистратуры, он, ожидаемо, получил в Университете работу и, неожиданно – маленькую муниципальную квартирку через дорогу. Но годы шли, а на раскопки ему поехать так и не довелось. Ученическая скамья сменилась воняющим полиролью столом и зеленой лампой в прохладе подвальной библиотеки, где он проводил большую часть рабочего времени, читая и перечитывая, разбирая и переписывая древние письмена. Но за десять лет работы он так и не коснулся ни одной фрески или барельефа, не подержал в руке ни единого замшелого камушка, отколовшегося от стелы. Все, с чем он работал, было, в лучшем случае, копиркой, снятой непосредственно с древнего оригинала, а в большинстве – лишь плохо снятой копией с плохо снятой копии.
Мечта, которая, казалось, готова была сбыться, отошла на десятый план, и жизнь его снова погрузилась в серую пучину. И когда он, со свойственным ему смирением, решил, что теперь это навсегда, в его жизнь пришла Марта...
Глава 2
Профессор Фернандес, по-прежнему принимавший активное участие в его жизни и карьере, однажды привел в библиотеку девушку, нагруженную рулонами ватмана.
- Это Марта, - произнес он с непонятным выражением на лице, которое Александр неуверенно определил, как… ликование? - Она поможет тебе. Это надо перевести до конца месяца, и, боюсь, один ты физически не справишься.
Александр, привыкший работать в одиночестве, страшно напрягся. Он хмуро косил в сторону девушки, а она так же недружелюбно разглядывала его. Время казалось застыло, превратившись в пластик. Когда же Александр набрался решимости и привстал, собираясь отвести профессора в сторонку и вежливо, но настойчиво попросить позволения работать одному, девушка вдруг улыбнулась. Это была невероятная улыбка – открытая, озорная и при этом полная… нежности. Никогда до этого никто так ему не улыбался. И ему не требовалось с математической точностью оценивать каждую складочку на симпатичном лице незнакомки, чтобы понять, что означает эта улыбка - счастье и радость от встречи. Сердце Александра застучало быстрее, и он опустил зад обратно на стул.
Марта была родом из Санто-Доминго-дель-Паленке. Она не без гордости сообщила, что в каком-то смысле является чистокровной Майя. У нее есть официально заверенное и подтвержденное архивными документами генеалогическое древо вплоть до двадцатого колена. И это в то время, когда большинство едва ли представляет, кем был их прадед!
Через неделю удивительно продуктивного труда, они стали любовниками. Еще через месяц Марта перебралась к нему жить, а еще через три месяца – забеременела. Александра совершенно не смутило столь бурное развитие их романа. Наоборот, он словно, наконец, вернулся домой. Порой ему очень хотелось подхватить ее ладное, крепкое тело, закружить по тесной спальне, поведать, как он счастлив. Но это было ему недоступно. Лишь однажды он, с трудом подбирая непривычные, смущающие, чужие слова, произнес: «Ты мой единственный и самый ценный артефакт…».