- Все лучшее детям! – ответил он на ее вопросительный взгляд.
Вот что действительно бесило девушку, так это молчание Сергея. Белов ел молча, низко склоняясь над тарелкой и не обращая внимания на их с капитаном шутливые перепалки. Было такое ощущение, что он считает себя выше их, что участвовать в их дурашливой утренней беседе ниже его достоинства. Пару раз он обратился к ней с просьбой передать хлеб или соль. Ровный голос, ничего не выражающее лицо, прозрачный отсутствующий взгляд. Ей хотелось высыпать ему в кашу всю солонку и накрошить сверху хлеба! Лишь бы увидеть на этом лице хоть какую-то эмоцию!
После завтрака ребята разошлись по своим делам – парни пошли на тренировку, Ася – в свой кабинет. Собрав первую часть заполненных анкет на выезд, она понесла их к КатьФедорне на проверку. Дело было слишком серьезное, чтобы обойтись без страховки.
Бывшая начальница быстрым профессиональным взглядом пробегала строчки, четко выхватывая нестыковки и пропущенные пункты. Одобренные анкеты она складывала на стол, забракованные возвращала Асе. К ее глубокому разочарованию, стопка в руках у девушки росла в разы быстрее, чем стопка на столе…
- Ничего, Асенька, не расстраивайся, – видя реакцию подопечной на каждое движение ручкой в анкете, приговаривала КатьФедорна, – всему научишься, все придет…
Ася вспомнила, как такие же слова говорила ей ее первый тренер по фигурному катанию. Когда маленькая Ася, с разбитыми в кровь коленями и локтями, продолжала вновь и вновь крутить «тулуп», не подпуская медсестру, чтобы обработать раны и остановить кровь. Она плакала и кричала – «Я не уйду, пока не сделаю!» А отец, который в то время часто любил присутствовать на тренировках, подливал масла в огонь – «Аська! Ты хоть в разных местах падай, а то лед проломишь ведь!»
Когда с проверкой было покончено, КатьФедорна достала из ящика стола свернутый лист бумаги и передала Асе:
- Вот, возьми. Тут список немецких изданий, которые со мной связывались по поводу интервью со спортсменками, но мне они показались не интересными для женской сборной. Для мужской, на мой взгляд, больше подойдет. И плюс на обратной стороне те, что сами на связь не выходили, но получить у них публикацию было бы очень хорошо. С некоторыми можно связаться уже сейчас, с некоторыми – только уже, будучи в Германии. Так что придется побегать, девочка!
- КатьФедорна…. Спасибо! Вы так мне помогаете! Я не знаю, что бы я… – раскудахталась растроганная Ася.
- Да ладно тебе! – с улыбкой ответила пресс-секретарь, – Мне не трудно, а тебе приятно! Отчего же не помочь молодым кадрам. Ты будешь сыпаться, а я в стороне стоять и наблюдать?! Я ж себе этого не прощу никогда! Кстати, – добавила она, наклонившись через стол ближе к девушке, – девчонки тут трепались, будто у тебя с Паулаускасом шуры-муры… Сплетни?
Ася на мгновение опешила.
- Ох, люди! Вот будто у них накануне чемпионата дел мало! Видимо недостаточно их Виктор Сергеич на тренировках загружает, раз у них сил хватает в чужие дела лезть! – возмущалась девушка.
КатьФедорна откинулась в своем кресле, и слегка покачиваясь на ножках, пристально смотрела на Асю:
- Ты не ответила.
- Да, конечно, сплетни! Нечего тут и обсуждать! Мы 2 раза с ним в столовой вместе поели. Да и то, с нами Белов был. Откуда эти разговоры вообще берутся, я не понимаю!
- А чего глаза горят, аж слепят?! – с вызовом сказала женщина и, не дожидаясь ответа, продолжила, – Аська, девочка! Я просто предостеречь тебя хочу. Он же волк в овечьей шкуре! Он тебя одним зубом перекусит, ты и не почувствуешь! Знаешь, сколько девок из-за него у меня вот здесь вот ревело?! – и она показательно похлопала себя по пышному бюсту.
Ася нахмурилась:
- Да, что вы меня увещеваете как маленькую! Мы просто общаемся как друзья, как со всеми остальными игроками сборной! – и, поразмыслив, добавила, – Да он и не ухаживает за мной даже… Скорее наоборот, подшучивает как над старым приятелем… Он и за девушку меня не считает!
- Ты меня слушаешь вообще или нет? – возмутилась КатьФедорна, – Я ж говорю – в овечьей шкуре!
Ася замолчала. Ей стал неприятен этот разговор. Общество капитана доставляло ей удовольствие. Это непринужденное общение с взаимными подколками напоминало ей привычный стиль, принятый среди ее однокурсников в институте. Она чувствовала в нем себя комфортно и не собиралась отказываться от него из-за чьих-то глупых разговоров.
- Ладно, – видя, как насупилась собеседница, произнесла КатьФедорна, – Я тебя предупредила, а дальше твое дело. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
- Знаю, – Ася пристально посмотрела бывшей начальнице в глаза, – Я, возможно, больше, чем кто-либо здесь, знаю, что я делаю, зачем и для чего. И смазливый парень вряд ли сможет предложить мне что-то, что заставит меня свернуть с моего пути или отказаться от своих целей.
КатьФедорна только коротко кивнула в ответ и отвела глаза. Слишком серьезный сейчас взгляд у этой девочки для восемнадцати лет. Какой-то ледяной.
Весь день и следующий за ним Ася провела, переписывая анкеты и, то и дело, бегая к КатьФедорне за проверкой. В каждой следующей партии стопка одобренных документов росла, а количество брака уменьшалось, чему девушка каждый раз радовалась как пятерке в дневнике! Отдельное время заняла отработка списка контактов, который составила для нее бывшая начальница. Пока Асе удалось договориться только с 2 изданиями об интервью с лучшими бомбардирами, и об одной фотосессии для женского журнала. Она точно не понимала, зачем это нужно, но раз КатьФедорна включила его в список, значит, считает, что это пойдет на пользу популярности спортсменов.
Время поджимало. Ася носилась по коридорам Дворца со своими бумажками, ловила игроков группами и по одному, где придется, чтобы уточнить данные анкеты, отсутствующие в основном деле. Вопросы были зачастую такими нелепыми, что вызывали у кандидатов на выезд только раздражение и недоумение. Но сама Ася прекрасно понимала, какую важную для них работу она ведет, что в том числе от нее сейчас зависит – поедет ли игрок на чемпионат или нет. Она вламывалась на тренировки, на комсомольские собрания, на совещания администрации дворца. Ваню Едешко она вообще смогла поймать только в раздевалке после тренировки! Бедный парень покраснел до кончиков волос, когда она влетела в мужскую обитель и, будто не замечая, что он практически голый, спросила:
- Ваня, а у твоей сестры муж в армии служил? В каких войсках?
- В-в… в этих… в радиотехнических… – запинаясь и багровея, ответил парень, – Это плохо?
- Нормально! – подбодрила его Ася и развернулась, чтобы бежать дальше. Нужно было еще у Владимира Петровича узнать о состоянии здоровья родственников. Неприятно, конечно, но неизбежно. Он наверняка еще сидит в тренерской над своей извечной тетрадкой.
На пути к выходу она буквально врезалась в загорелый рельефный торс. Ася подняла глаза вверх – по кубикам на животе, вызывающе гладкой коже на груди, по которой стекали капельки воды, по крепкой накаченной шее… Модестас с улыбкой отодвинул ее в сторону:
- Эй, зашибешь же надежду советского спорта! Белову одному придется всю игру тянуть!
Ася застыла на мгновенье, но через секунду стряхнула с себя оцепенение, вызванное этим зрелищем и, бодро кинув «Извини!», побежала вон из раздевалки. «Зависла как школьница, которая мужчину никогда не видела! Только бы он не заметил!» – корила себя девушка по дороге в тренерскую. Он заметил.
До сдачи анкет оставался один день. Вернее сказать уже ночь. Ася сидела у себя в кабинете в свете тусклой настольной лампы и сверяла последние анкеты. Она решила перепроверить все еще раз, чтобы точно ничего не пропустить. Хорошая подготовка – залог успеха! Завтра к девяти утра она должна доставить всю стопку документов в Райком КПСС, где с десяти уже начнутся комиссии по ее подопечным. Она лично протестировала каждого на знание вопросов из памятки Комсорга, проверила все характеристики, просмотрела все документы в приложениях. Теперь осталось только еще раз перепроверить сами анкеты. Она не простит себе ошибки.